8 Марта, главный женский день,
Важней в календаре не сыщешь даты.
Трезвы как стеклышки мужчины в этот день,
А женщины небриты и поддаты...

В Палермо погожей весною
     Цветет сладострастный дурман.
     Коты, затевая роман,
     Предались развратному вою.

     Бреду я, невесел и пьян
     И сам препираюсь с собою:
     Зачем мы разрушили Трою,
     Убили рабов и крестьян?

     Похоже, от этого дамы
     Краснеют: "Но Трою же - греки
     Разрушили ходом коня!"

     Но пьяный же я, человеки,
     А римлянин - грек тот же самый!
     Уймите, уймите меня!

Гулял я намедни на свадьбе,
     Изрядно хватил коньяка
     И думал: "Невесту бы взять бы,
     А после - ее муженька!"

     Такие скабрезные мысли
     В башке одурманенной кисли.

     Тут кум подошел, очень пъяный,
     Невесту он за руку взял.
     Невеста с улыбкой жеманной,
     Приветливой, как интеграл

     Сказала ему: "Ваши мысли
     Похожи на слабенький рислинг"

     Жених цапнул кума за лацкан
     И ласково стукнул в висок.
     На землю холодную Васька
     Упал, как с мякиной мешок.

     И глупые Васькины мысли
     На старой березе повисли.

Я не знаю, зачем и кому это важно,
     Кто все это придумал, зачем и когда
     На восток уезжают опять поезда,
     В дальний город Харбин направляясь отважно.

     Все так глупо, ненужно... Ужель навсегда?
     И какого рожна гонит Родина граждан
     Под лиловой луной в кабаках петь вальяжно
     Для таких же как мы, заплутавших сюда.

     Только кажется мне: вам, в России сермяжной,
     Не понять, как тоскует солдатик бумажный.
     Впрочем, стоит ли выть на луну, господа,

     Вспоминая свой блочный, девятиэтажный
     Просыпаюсь в поту, мучим страхом и жаждой,
     И шепчу в темноту: "Ни за что! Никогда!"

Бросьте ребята дурить, все подходит к развязке!
     Камни в мешок собираем, становимся в ряд,
     Дружно напялим на головы черные маски
     И создадим свой карательный суперотряд-

     Камни зачем? Ни к чему нам библейские сказки!
     Лучше засунем в мешок динамитный заряд,
     Шнура бикфордова кинем огромную связку,
     А на закуску положим туда мармелад.

     Эх, богатырскую силушку некуда дети...
     Лучше б детей создавали, сопя на диване
     Чтоб продолжали бороться за дело отцов

     На облысевшей, на виды видавшей планете
     Орды сопливых юнцов - Пети, Васи и Вани,
     Родину славя геройской тропой храбрецов.

Я не стану травою, дрожащей от свиста косы,
     Перед высшим судьею, бросающим жизнь на весы
     Я предстану несогнутым, твердым и гордым поленом
     Тем, которое многим героям сломало носы,
     Героинь иногда, впрочем, тоже лишая красы,
     Не осиновой чуркою - комлем дубовым нетленным!

     Я не стану стаканом в трясущейся чьей-то руке.
     Перед высшим судьею я нагло пройду налегке,
     У костра причастившись воды из ляменевой фляжки,
     Прямо в сердце Аида нацелюсь в прощальном пике,
     И останутся сонные дни где-то там вдалеке,
     Где остались твои незабвенные стройные ляжки.

     Нет, не стану гадать я о сущности реинкарнаций,
     Я по стилю сонета узнаю, что был я Гораций.

В моей коммунальной квартире
     Стрельба постоянно, как в тире,
     Как в местном кружке ДОСААФ-
     Летают кастрюли и гири:
     Обратно "Commando" в эфире!
     Неважно кто прав, кто неправ.

     Казалось бы - люди как люди,
     Ну, что им в кухонной посуде?
     И вилку погнули зачем?
     А ночью сожрали мой студень...
     О, как же стал быт мой паскуден!
     Туды вас, поганцев, в качель!

     Сегодня, полночной порою
     Я газовый вентиль открою.

О, если б когда-нибудь в звуке я смог повториться!
     О, если б когда-нибудь в краске я смог воплотиться!
     О, где тот творец, кто бы мною сумел вдохновиться?
     О, как бы и где бы я мог бы, ну, как бы, напиться!

     Ах, как бы я мог танцевать, если б был я танцором!
     В театре играл бы злодеев покрытых позором!
     О, злу мировому я стал бы ходячим укором...
     А если б еще я освоил и пение хором?

     Тогда на меня вы, несчастные, стали б молиться,
     Главами своими о пол возле ног моих биться,
     А я, набивая свой рот пирожками с корицей

     Вас взором разил. И звучал бы мой взор приговором.
     Ах, если б!.. Но я не освоил. Страдаю запором
     Теперь к туалету больничным бреду коридором.

Я раньше была одинока
     Как сердце в двуглавом орле
     Брела как Россия во мгле,
     Питалась березовым соком.

     Как флюгер, сижу на игле...
     Порой соскочу ненароком,
     Ударюся жизнью, как током,
     И вновь отключусь, как реле.

     Судьбина моя несуразна:
     Мила я и все ж - безобразна,
     Толкова и страшно глупа,

     Но ночью глухою, ненастной
     Ко мне не иссякнет тропа
     Голодного злого клопа.

Черный рыцарь в доспехах тяжелых
     Скачет вдаль на коне вороном.
     Вдруг на озере девушек голых
     Он увидел. Привстав над седлом,
     Он тихонько шепнул: "Поделом"
     И поправил под латами плавки,
     И игриво вскричал (для затравки:
     "Вас приветствую, милые Дамы -
     Не хотите ли выкурить травки?!"
     "Травку рады курить завсегда мы!"

     Эти нимфы что в рощах и долах
     Молодым упиваясь вином
     И слегка лишь прикрывшись подолом,
     Хороводы ведут табуном,
     Всех проезжих в угаре хмельном
     Опьяняют и тащут на лавки,
     А потом обирают, мерзавки,
     Вплоть до плавок. Не ведая срама.
     Тихий ужас. Не снилось и Кафке!
     (Кафку рады читать завсегда мы.)

     Вот уж рыцарь девиц тех веселых
     Гладит, трогает, мнет перед сном.
     Вдруг, как некий прожорливый Молох,
     Появляется маленький гном(
     Он и раньше там был под столом.
     Уши гнома торчат, как у шавки,
     А душа - как Корчагина Павки -
     Шириной от Дуная до Камы.
     Рыцарь глядь - а на нем те же плавки,
     Плавки рады снимать завсегда мы.

     Так сидят они вместе на лавке
     Вместе с девами - просто по Кафке!
     Позабыты и войны, и храмы.
     Тут есть место рекламной заставке -
     "Девок рады купить завсегда мы!"

Проголосовало 35 человек(а)