Я умру, а меня закопают
Яму выроют, спустят на дно,
Закопают…. И пусть закопают,
А мне будет, ха-ха, все равно!

Только вот помереть бы мне летом
Чтоб скорей торопились копать,
Не хочу, как в столовой котлета,
Лежа в ящике сильно вонять

И копать людям будет полегче
И приятней потом поминать
Чем зимою, сняв шапки беспечно,
На холодном ветру замерзать.

А потом приходить как приятно
Солнце, воздух, колбаска, вино
Только, чур не курить тут, понятно?
Впрочем, мне то, ха-ха, все равно….

Давно отметил я без сожаленья,
Потому и бросил напрягаться:
Нужно быть заметным выделением,
Чтоб перед начальством выделяться.

Вечер. Лето. Пыль. Москва
Пешеходы. Грусть тоска
Воробьевы. Лужники.
Датенькие мужики.

Ты стоишь у светофора глядя вдаль
На твоем лице тревога и печаль
Ты боишься, что забудет не придет
Но напрасно, он давно тебя здесь ждет.

Я свидетель я гуляю здесь по вечерам
Наблюдал здесь очень много личных драм
Но любовь и верность здесь храните вы
Вечер. Лето. Ветер кружит пыль Москвы

ПЕСНЯ ПРО МАШУ И ЕЕ СУЧКУ

На Лосинке ветер кружит,
облаками машет.
Много лет живет без мужа
на Лосинке Маша.

И лишь под вечер заходит
солнышко за тучку,
Маша погулять выводит
черненькую сучку.

И они, как две подруги,
ходят по дорожке,
смотрят, нет ли где в округе
подходящей кошки.

А с получки будут сучке
почки и биточки,
словно для любимой внучки
или даже дочки.

В дни, когда у сучки нашей
протекает течка,
для прогулок ищет Маша
тихое местечко,

и чтоб запах шел галантный
от ее невесты,
Маша трет дезодорантом
ей срамное место.

Только эти ухищренья
помогают слабо,
потому что поведеньем
сучка - та же баба.

Дескать, я - такая штучка,
злючка и гордячка..
И у кобелей за сучку
возникает драчка.

А она идет нескорой,
плавною походкой,
между тем как ухажеры
рвут друг другу глотку.

А она уходит гордо
от бойцов подальше,
и понюхать, сучья морда,
никому не давши!

А уж дома - щи да каша,
отдых и отключка.
На софе кайфует Маша,
под софою - сучка.

В кухне, в комнате, в сортире
прибрано и сухо...
Хорошо, когда в квартире
нет мужского духа! 

Осень. Вечер. Мелкий дождь.
Дом. Дорога. Свет. Окно.
Сигарета. Пальцы, дрожь.
И сомнения зерно.

Телефон. Звонок но нету,
Будет позже, через час.
За окошко сигарету,
И опять сомнений лаз.

Мысли мчатся словно тройка
И огонь в душе, как ад.
Вдруг глаза блеснули бойко,
Больше нет пути назад!

Рядом. Взгляд опущен робко,
Ну же, время не спеши!
Аромат струится тонко,
Чувство родственной души.

И смелее: « Я ВЛЮБИЛСЯ »,
А в душе «не отвечай».
В дом конечно напросился,
Пить горячий, крепкий чай.

Телевизор. Стол. Варенье.
За окном все ближе ночь.
Это чудное мгновенье,
Как у Пушкина, точь в точь!

Но пора, опять дорога.
Дождик, ветер, фонари.
Провожаешь до порога.
И не спать мне до зари.

Давние мои подруги:
Ночь, дорога и луна.
Словно верные мне слуги
Шепчут, где-то есть она!

Как бушующие реки,
Бьют сомненья вновь и вновь
Но я знаю не навеки
ПЕРВАЯ  ВСЕРЬЕЗ  ЛЮБОВЬ!

СЕРГЕЙ КОНДАЛЕНКО -
   великий поэт, выпускник
   бывшего литфака бывшего
  славного МОПИ им. Крупской
           1993 года -
      автор этих строк:
АХ,БЕЗУМНО БОГАТ БУРАТИНО!
ПЯТЬ БЛЕСТЯЩИХ, ЗВЕНЯЩИХ, ЛИТЫХ -
В ТОЙ КАМОРКЕ, ГДЕ МРАК, ПАУТИНА -
ЖДУТ ХОЗЯИНА ПЯТЬ ЗОЛОТЫХ.

ПАПА КАРЛО ХРАПИТ НА ПОГОСТЕ,
КРЫСА ШУШЕРА ХВОСТ СОЖРАЛА,
У НЕГО Ж ДЕРЕВЯННЫЕ КОСТИ
ЕСТЬ НЕ ПРОСЯТ - ТАКИЕ ДЕЛА.

ОТ ПРОДУКТОВ НЕ ЛОМИТСЯ ПОЛКА,
ПО СУББОТАМ ПОБРИТ И ТВЕРіЗ,
У НЕГО НА ЗАТЫЛКЕ МУРМОЛКА
И БОЛЬШОЙ СЕМИТИЧЕСКИЙ НОС.

ГДЕ ТЫ, ИСТИНА? - ТУТ Я, IN VINO!
ДУЮТ ЧЕРТИ В ТРАМБОНЫ И БАС,
ОТДАЛАСЬ БЕЗОБРАЗНО МАЛЬВИНА,
ДУРЕМАРА СМЕНИЛ КАРАБАС.

НЕ ВЗОРВИСЬ, КАК ТРИ ТОННЫ ТРОТИЛА
И НЕ ВЯЗНИ В НОГАХ, КАК СКУДЕЛЬ:
ДАЖЕ ДОБРАЯ БАБКА ТОРТИЛЛА
НЕ ВОЗЬМіТ Еі НЫНЧЕ В БОРДЕЛЬ.
         Популяризатор Мостолыжный.

Если бы это место проклятое
Завалил снегопад доверху,
И людишки наверх повылезли,
Оторвавши от стульев задницы,
И скорбя о шмутье брошенном,
О толпе в городском транспорте,
Перестав друг на друга крыситься,
Как свободно мы все вздохнули бы...

Проголосовало 39 человек(а)