главная страница
| ||
Назад, в Архивы На Главную страницу Салона
Выпуск 42
Береста <Из цикла>
1
Нежность
Я узнал - нет, не так! - познал
Это имя, сокрытое прежде:
Как бы я тебя не назвал -
Прозвучит твое имя - Нежность.
Я - другой, в моем сердце - лед,
Рассудительность и небрежность,
Но я верю - меня спасет
От меня самого - твоя нежность.
Сколько раз уходил я прочь,
Бороздить океанов безбрежность, -
Но меня настигала сквозь ночь,
Сквозь пространства и время - нежность.
Как светла и как высока
Целовавшая бьющую руку!
На губах твоих нежность - горька,
Подарив свою сладость - звуку.
2
Три дня и три года
Я не видел тебя - три дня,
И не важно: восток ли, запад -
Голос твой - окружает меня,
Ветер - твой мне приносит запах.
Годы волосы нам серебрят,
Но сомненья - иного рода:
До минувшего сентября
Я не видел тебя - три года!
Годы днями казались тогда -
Нынче - тянутся дни годами,
Словно мы пролегли в никуда -
Ниоткуда - двумя бороздами.
Дни - минуты, года - века
Не откроют секретов вящих,
И следов не прочесть - с песка,
Прошлых, будущих и настоящих.
3
Береста безнадежных снов
Истекает горчащим соком.
С высоты бесполезных слов
Тщетно мнил я себя пророком!
Я не знал, ни третьего дня,
Ни вчера - что нас ждет сегодня.
Был бы разум тогда у меня -
Я не прожил бы столь бесплодно,
Если б знал я тогда - ну хоть то,
Что сегодня я знаю - тогда б я...
...Ах, как пахнет твой рот берестой!
Черно-белая доля бабья...
Черноротая - ты поймешь,
Белоглазая - взор потушишь.
Ты не ждешь. Ты под лед уйдешь,
Ты себя заморозишь, засушишь.
Если б знал я сейчас - хоть то,
Что когда-то, казалось, понял...
Тает снег на твоем пальто.
Эту вечность зовут - "сегодня".
Ты оставишь свой мнимый плен,
Догадавшись, чего я стою:
Безразличье бетонных стен
Проступает за берестою.
Леонард Хируг
Я этих огней дирижер,
Этих сумерек, этих раздетых
Прошлогодним августом веток,
Рвущихся из-за штор.
Я был дирижером твоих
Пируэтов и фуэте,
Твоих взлетов, пока не достиг
Полного самозабвенья,
Став росчерком на воде
Или танца тенью.
И среди отражений прочих
Я тебя потерял...
Дирижер, что кроил матерьял
Из огней для прочтения ночи.
Сергей Меркульев
НЕПОНЯТНЫЕ УЗОРЫ
Непонятные узоры
необычной формы, цвета -
я хочу вас без разбора,
я хочу и то, и это.
Я хочу вас, штучки-дрючки
из растраченного детства,
вас, родные закорючки -
жалкой памяти наследство.
Выбегают, выползают,
выплывают, вылетают,
и, прожив мгновенье, тают,
исчезают, пропадают
Непонятные узоры,
позабытые предметы...
Все обшарю без разбора
и найду вас как-то где-то.
* * *
МЫ КАТИЛИСЬ ПО ПЛОСКОСТИ
Мы катились по плоскости
прямо в сторону жидкости,
мы хотели лишь броскости,
знать не зная о гибкости.
Мы терзали желания,
ублажая сомнение -
как же нам без страдания,
если в этом прозрение?
"Мы родились в виварии,
чтоб почить в крематории" -
учат все карбонарии
из анналов истории.
Но все эти сентенции
довели до прострации -
дайте нам трансценденции,
ну хоть галлюцинации!
* * *
СО СТЕН СОРТИРА
Я хочу привала, но уже нет места;
лица, ноги, руки - будто бы из теста;
брюхо набивают ямы возле речки,
только мы уж месяц жрем одни уздечки!
Крылья - плащ-палатки, пентаграмм кокарды!
Шашками родными врежем в вражьи нарды!..
Но, как войску - горны, и, как черни - лира,
рвут мне нервы строки с грязных стен сортира...
Маршем - в дождь свинцовый,
бегом - в зной нейтронный,
эшелоном души лезут в бой бессонный;
и сквозь газ аркадий, по цветам пожарищ
браво шаг чеканит Господин Товарищ.
Думаешь, нагайкой ты мой гимн запорешь?
За меня ответит мой двухствольный кореш...
...А стальной перчаткой бьют по морде мира
проклятые строки с грязных стен сортира...
Сколько раз идти мне в церковь под присягой;
сколько раз кирять мне этой красной брагой? -
где все мои песни? - за седьмой печатью,
а шальные мысли? - в мраке под кроватью...
Дай обнять знамена, дай взласкать наганы!..
Вслед - колоколами битые стаканы.
Дай на посошок мне хоть глоток эфира
и в уста - все строки с грязных стен сортира...
* * *
СТРАННОЕ ДЕЛО
Не пойму, что за странное дело!
может, просто стояла весна?
разорвал, как рубаху, я тело
и швырнул себя в пропасть окна.
Несравненно-смертельное сальто
я исполнил тогда, как хотел,
и вперед, в небеса из асфальта
вольной птицею я полетел.
Я покоился невозмутимо
в липком сумраке, в тихой крови,
но алкаш, что случайно шел мимо,
мне сказал: такова селяви...
Не пойму, что за странное дело!
куда делся блаженный покой?
застегнул, как рубаху, я тело,
закурил и потопал домой.
Виктор Максимов
БАЗАРНЫЙ ДЕНЬ
В век достатка, в год избытка
У ларька толпа зевак.
Здесь товаром бодро, прытко
Торговал один чудак.
"Продаю слезу мужскую! Налетай!
Пузырьки да баночки...
Эй, пузатый, ты считай
Денежки в портяночке..."
Здесь на банках, как в аптеке,
Надписи наведены:
Здесь славяне, там узбеки,
Персы, римляне, ацтеки...
Слезы все разделены.
И разбиты с целью сбыта
Слезы с щек мужских.
По прощенным и забитым,
По воздавшим и оббитым
Соль обид людских.
"Посмотри на банку эту.
Это ж чудо, раритет!
Здесь кипит слеза поэта
По любви пролитой летом,
А поэта больше нет..."
Вот еще есть пузырек
С чьей-то болью и бедою,
Здесь слезою дан зарок
Мстить за подлость и порок,
Парнем, ставшим сиротою.
"Есть слеза богатырей.
Не шучу, клянусь, тверезый!"
Исты были за друзей,
За сестер и матерей,
С потом смешанные слезы.
Здесь есть слезы покаянья
Всех святых и всех концессий.
Тут слеза их состраданья,
Боль за муки мирозданья,
Скорбь идущих в прах процессий.
Кто для зятя, кто соседу,
Кто просил посолоней,
И, смотря сквозь слезы к свету,
Раскупали горечь эту
Индивиды всех мастей.
Торговались, как собаки:
Всем нужна "как бирюза".
Ввечеру, почти во мраке,
Послужила темой драки,
Кажется, моя слеза.
В век достатка, в год избытка
У ларька толпа зевак.
Вместе с торгом кончил пытку,
Распродавший нас "за так".
Слезы проданы. Ставни хлопают.
Пузырьки да баночки.
Завтра снова заработают
Ларьки-прилавочки.
Саша С. Осташко