главная страница
| ||
Назад, в Архивы На Главную страницу Салона
Выпуск 50
В. Крупский, К. Константинов
Я встретил утро в ящике стола.
Укрыв себя клочком твоей бумаги -
твоей рукой исписан он. Слова
вчера весь день тебе шептали маги.
Я заколдован тем узором слов.
Слегка убит. Я вновь несу потери
к твоим ногам. И сумерки богов
скрывают обессиленные тени.
Гена Скарамуш
* * *
Казалось - всё: я память стеp...
Но кучке тлеющего хлама
Хватило стpочки Мандельштама,
Чтоб снова запылал костеp.
* * *
Если, пpоснувшись, ты снова увидишь веки -
Это не смеpть. Это только ее ожидание.
Пpосто, pождаясь на самой веpшине голоса,
Счастье всегда умиpает на кончике слуха.
* * *
...Сочится свет в закрытое окно,
И шторы, как тяжелые ресницы.
А я смотрю запретное кино
О тех, кто жив, но не успел родиться.
Все сделано давно и решено,
Хоть я порой и всматриваюсь в лица,
Но мне, должно быть, тоже все равно.
И я переверну твою страницу...
Не плачь! Ведь это - грустное кино.
Вечер
Где меня находит вечер?
В брызгах солнца, в играх слов.
Он ко мне подводит вечность -
Но на несколько шагов.
Он меня за строчку ловит
И таскает по лугам.
Он давно меня готовит
К этим нескольким шагам.
* * *
Эта гладкая летопись медленных дней...
Не дождавшийся рифмы - не бегай за ней!
Чем синей будет небо - тем жажда сильней,
Распахнувшая пенные губы коней.
На обрыве, знакомом нам с кем-то вдвоем,
Буду думать о море, а небо - твое.
На два голоса спели, в один не споем:
Ты услышишь свое, я услышу свое.
* * *
Бисквитом тает сон в ресницах,
Прощая утру смерть свою.
Подставлю руки под струю
Всего, что хочет приглючиться.
На грани солнца и алмаза,
На грани лжи и бытия
Рождалась музыка моя
Слезинкой в красной щелке глаза.
Сквозь грязь моих слепых исканий
Она божественным цветком
Взошла и напоила дом
Игристым молодым сверканьем.
* * *
Всплески парного рассвета - у самых ресниц!
Вздрогнули пальцы, коснувшись приснившихся струн.
Голос серебряно-легкий, как пение птиц,
Шепчет, что вместе с начавшимся днем я умру.
* * *
"...Рассеянный следы оставил на воде."
Душа идет сквозь мир, и след ее не виден,
Но след, он все же есть, и этот след - везде,
И каждый след двояк: похвален и постыден.
Легко ли след прочесть с поверхности воды?
Вода течет и лжет, а снег и лед растают.
Лишь изредка кладу бумагу на следы,
И отпечатки те, как перевод, читаю.
Хирург
Я оглянусь на плачущую осень
И засмеюсь над умершей весной.
Ты уезжаешь, что ли? Бог с тобой -
Ничем покой твой больше не нарушу.
Я буду верить в прописную ложь,
Гореть от истин, веря в наважденье.
В моей руке навеки эта дрожь,
В моих глазах ответы-наслажденья.
Ты чист и крепок, словно монумент.
Ты ждешь поддержки от библейских истин.
А я троянский конь у ваших стен,
И я апостолов давно уже не слышу...
Юрате
* * *
Если мысли пропахли псиною,
Если песни сломало льдинами,
Если Бог обзавелся именем
Или треском морщин,
Значит легкость моя дымная
Улеглась на стекле инеем,
Захлебнулась окошками синими -
И ушла без причин
* * *
Если ты
здесь,
если ты
ждешь,
Значит мой
страх
подавил
ложь.
Голубей
мел
очернил
грач -
Это твой
смех
или мой
плач?
Одинок
я,
если ты
здесь,
Я разбит
в дым.
Это я
есть.
* * *
Как парила
со мной
рядом
Даже дети
не
знали
Говорила
весне
взглядом
Что тебя не
наз-
вали
Безымянны
твои
реки
Даже ветер
без
улиц
Я зажмурю
в огне
веки
Я, наверно
без-
умец
Жилин Артем
Флора Помона Форонэй
Загораются окна, запираются двери,
Обнажается третий, самый облачный берег.
Каждый день этот берег умывается небом,
Закрываясь от глаз серым облачным крепом.
Тихим звоном под вечер он похож на монисто.
Влажной пылью дорога упирается в пристань.
Каждой ночью на пристань отплывает кораблик,
Вырывая из неба три тяжелые капли.
Начинается дождик, засыпает дорога,
Нехотя просыпаясь у любого порога.
Там дорога, петляя, превращается в скверик,
Загораются окна, запираются двери...
Третий берег всегда обнажается ночью,
И всегда в конец строчки упирается почерк.
* * *
Незатейливый росчерк, непонятливый почерк,
И рисунок любви, состоящий из точек,
Иногда желто-красный, иногда черно-синий,
Вот рисунок любви, состоящий из линий.
Временами круглист, временами квадратен,
Вот рисунок любви, состоящий из пятен.
Здесь похоже на жирную в пятнах салфетку,
Нарисуем любовь в крупно-серую клетку.
Нарисуем огромный в царапинах замок
И получим любовь без сомнений и рамок.
Нарисуются двери, нарисуются ставни,
И рисунки сменяются мягче и плавней.
Чуть позднее, потом, прорисуется крыша,
И за статуей Зевса образуется ниша,
Закрываются окна, приспускаются флаги,
И рисунком испачкался листик бумаги.
* * *
Закрываются окна, запираются двери,
Обнажается третий, самый облачный берег.
И для тех, кто боится темноты уходящей,
Открывается свет темноты настоящей.
Среди капсул друзей и коконов знакомых
Появляется гнездышко общих вопросов
И проблем, тоже общих, известных другому,
Кто в лиловом жабо и манишке в полоску.
Он не вхож во дворцы с кальвинистским уклоном,
Он не любит церквей с их мишурным покоем,
От него чем-то веет ужасно знакомым,
В белоснежном плаще, что с кровавым подбоем.
Саша С. Осташко
* * *
Свое перелетное знамя взметают ветра,
Деревья готовы к хрустальному куполу взвиться.
Ты смотришь в окно - неопрятный осенний витраж -
И вновь сознаешь свою странную роль очевидца.
Бесстрастно извне наблюдаешь: классический цинк
Стремится облечь беззащитные формы природы.
Следишь, как свершается строгий, бессмысленный цикл,
Как дремлет природа в объятьях своей несвободы
(Последняя есть, как известно, синоним любви
(Последняя куплена нами за что непонятно)).
Природа бездумно мурлычет своё се ля ви,
Докучные всем откровенья бормочет невнятно.
* * *
Мой город скромный, городок-герой,
Герой, увы, не моего романа.
Застигнутый не кармой, а игрой,
Не карма - туз из правого кармана.
Мой домик карточный, карманный, расписной,
Опять, как встарь, поставленный на карту.
И оглашен твой список тайный, послужной
На главной площади, на плоскости Декарта.
Ольга Риль
* Наш путь *
Мы стоим за далекой чертой,
А кругом - лишь пески да снега.
Нам идти по тропинке крутой,
Нам волною точить берега.
Буйным ветром вдохнуть жизнь в глаза
Тем, которых уже не вернуть,
И свободными стать, но нельзя
Нам лишь с этой дороги свернуть.
Облетевшие перья звезды
Ночь нанижет на луч маяка -
И к луне из земной темноты
Вдруг протянется света рука.
Сотни бед, сотни слез и обид
Растворятся в стакане любви.
Если хочешь вино пригубить -
Я приду, ты меня позови.
Этот дом из законов земных
Мы разрушим на дней кирпичи.
Посмотри мне в глаза, обними,
Но о счастье своем промолчи.
Пусть с тобой мы пройдем полпути,
А потом дошагают за нас,-
Это солнце нам вместе нести,
Пока жизни фонарь не угас.
Margaux
Hoaxer