Алексей Ермолин
aler@hotmail.com*** Пришел апрель, снега расчистив, Парят берез крыла расправленные. В дымящуюся кучу листьев Бросаю письма неотправленные. Водою жизни, быта хлебом Во мне, будто в тюрьме, измученные, На выдохе - в шальное небо - Летите, мысли неозвученные. Между крестами золочеными, Над куполами жестяными, Взлелеянные и точеные, Они летят - и Бог бы с ними. Сколь им лететь - неважно, милая: Сегодня, через год - когда-то, В пути налившись новой силою, Они достигнут адресата. И я сгребаю листья горкой, Под снегом на зиму оставленные, И причастившись дымом горьким, Сжигаю письма неотправленные. *** Июль. Небрежно брошены подушки, излом бровей, запястий, речь живая... "Вы пишете стихи? Как Пушкин? Боже!... Прочтете что-нибудь?" "Быть может, позже..." "Ах, да, je comprenez... А я вот - вышиваю... Ах, душно как! Уж что ль бы, дождик!.." Дождик. *** Ты далеко. Но в шорохе листвы, В паденьи капель, в запахе случайном Вдруг что-то сдавит сердце, и - увы - Опять уйдет, не открывая тайны. И вновь, и вновь неведомая грусть Вдруг захлестнет - и сразу же отпустит. Смешно, но - слезы выступят. И пусть. Мне сладко и спокойно в этой грусти. По мокрым крышам - барабанный бой, Немолчный шум - по водосточным трубам, Я оглянусь, услышав голос твой, И в пустоту уронят "здравствуй" губы. Ты далеко. Вчерашние мечты Во мне звучат наивнее и тише. И, Боже мой, вообще - причем здесь ты? Ведь это просто дождь стучит по крыше. * * * В день начала листопада город тих и скорбно-светел. Листья падают - так надо! - но пришел нежданный ветер. Крикнул ветер: "Нигилист я!" Налетел, вскружил, ворвался в умирающие листья в полусумасшедшем вальсе. Он играл в каминных трубах и гремел листом на крыше, и взлетали в звуках грубых листья выше, выше, выше... Выше серого асфальта, выше всех пятиэтажек, выше флейты, выше альта, выше первой скрипки даже. И кружились, танцевали, будто не в конце - в начале, и заметили едва ли, что в окно мне постучали. "Жизнь все выше, интересней! Полетели, побежали!" Я не сочинял им песню - я стоял и провожал их. ...Ночью дождь о ком-то плакал и стучал мне в подоконник. Простыней, как белым флагом, хлопал ветер на балконе. Матерился утром дворник, скреб метлой ожесточенно, не признав танцоров гордых в грязной куче желто-черной. * * * Былая песнь волшебных терций погребена под тишиной, и боль страдающего сердца сменилась болью головной, и входит в дом тоска без стука, и гуще сигаретный дым. А между встречей и разлукой - всего лишь полчаса езды. От перекрестка до вокзала за четвертной домчит такси. Что на прощанье ты сказала - теперь уж некого спросить. И на нулях гринвич и цельсий, бумажник тоже на нулях. И только в перестуке рельсов со скрипом вертится Земля. * * * Бокал отставить и уйти, чуть счастья пригубя, чтобы потом, в конце пути, вновь полюбить тебя. Чтобы любить тебя, как лес, как ветер в проводах, как отражение небес в прозрачной корке льда, как влагу утренней травы в алеющем луче, как увядание листвы - ни для чего, ни с чем. * * * Поредевшая листва одуряюще красива. Словно редкие слова - воплощенье скрытой силы. И деревья в сентябре так печально-величавы, возвышаясь на ковре из былой и пышной славы. В умиранья волшебстве я иду, смиреньем тронут. Тонут башмаки в листве, в звонкой грусти мысли тонут. Ветер в кронах пробежал, тронул листья, непоседа, за собой повлек, позвал: "Полетаем напоследок!.." А потом, для новизны, приоткрыл он с интересом полосу голубизны между облаком и лесом. И отчаянно, смело пламя листьев ослепило - то ли солнце их зажгло, то ли осень наступила.
