Времена года
Закипает июнь белым пухом, на треть
Завалив подоконник и выход наружу.
Я внутри, и уже невозможно стереть
Ту причину, ту грань между нами, тот снег:
Я границу едва ли сумею нарушить.
Разлучается солнце на части, дразня
Катастрофою, альфа-распадом, кипеньем.
Вы ведь тоже когда-то любили меня
Посредине июня, в безжалостный век,
Запасаясь у солнца огнем и терпеньем.
Те снега отмели, и тревожно шуршат
Под ногами уже крылья раненых кленов.
Вот и город опять переходит на шаг:
Разве можно понять, совершая побег,
Как живут за ближайшим от сердца балконом?
Отлетает сентябрь желтым ветром листвы.
Солнце к небу пришито надежней заплаты.
Вы однажды вернетесь, беглец мой, увы!
Будет падать за окнами каменный снег.
Но скитаний - ручьями снегов не оплакать.
* * *
Молчать и слушать этот гимн земли -
Ночное пенье, стон автомобилей,
Тревожный шепот юных Мессалин...
Здесь тишина совсем иного стиля,
Здесь, за потухшим маленьким окном,
Где сквозь решетку в дом вползает осень
И у меня, как зверь, защиты просит...
А я бессильна. Я спешу венок
Сплести из веток ивовых, и прочь
Из города - на свет, на лунный берег,
Где каждый шаг замедлен и размерен,
И, как всегда, сюжет подарит ночь,
Сюжет Басё: лягушка, ива, пруд.
Луна, в пруду качаясь, сеет тени.
Мы вспомним всё в грядущий день осенний
И время-мячик выпустим из рук...
* * *
Газ на фронтонах ночных магазинов.
Свежее небо - всего лишь фантом
Праздничных луж и извивов бензина,
Маска Венеры за пыльным окном.
Вздох самолета в хохочущей бездне
Солнце сжигает, как спичку. В огне
Жить, продлевая свою бесполезность
В солнечный мир, притяжения вне...
Порохом листьев сезонное небо
В землю врастает. Мотором фырча,
Гусь-метеор лапки выпустит: где бы
Тверже основу? Доверчивый чай
Пахнет листвой. Осторожно, как память,
Пью по глоточку небес синеву.
Птицы в закатное солнце, как в пламя,
Ровно, бесстрашно, беспечно плывут.
* * *
Пространство измеряют небом
Или кувшинами дождя,
Полями скошенного хлеба,
Твоей улыбкой, уходя,
Которую ты подарил мне,
Шагами от моей двери
К твоей, остатком чирков в кремне,
Ключом, торчащим изнутри,
Шкатулкой кухни, сигаретой,
Луной за профилем окна,
Листом бумаги белым в клетку,
Минутной стрелкой, сном без сна.
* * *
Ночь. Забытые пуанты.
Разъедает время воск.
У запятнанных сервантов
Постепенно гибнет лоск.
Воспаленная окружность
На шлифованной стене -
Полноправная ненужность
Соответствует вполне
Всплескам пламени. Пространство,
Расфасованное в нем.
Я боюсь тебя, Обманство.
Память. Огненный пролом.
* * *
Вплетаясь розой воспаленной
В хрусталь расколотого дна:
Изящен, тонок, светел лед, но
Далек фалернского вина.
Как откровеньем восходящий
Рассвет, где все заметено,
Яд в хрупкой вазочке блестящей
Свершает новый цикл Карно.
И блузка шепчет акварельно,
На спинке стула притаясь,
Встречая вас вином чернильным,
В котором нежно зреет яд:
Как далеко до поднебесья.
Но раствориться нелегко.
Шалэ, герлэн, ландо: Развейся,
Войди в игольное ушко:
Кричит петух, в чернилах роза,
И блуза, тонкая на свет,
Изящен, светел лед, и розов
Рассвет, рассвет, рассвет, рассвет.
* * *
Скит белых стен. Луна. Непрочен сон.
Непрочен день и дом, страна напротив.
Я на перроне, но скользит перрон,
И выход есть, но не для посторонних.
И бьется снег под тяжестью подошв
Трусливой и взволнованною птицей.
Я поднимаю город, словно тост.
Прозрачный город сквозь ладонь струится.
Ау, мой дом! Пространная страна,
Я пассажир твой, только без билета.
Снег иллюзорен, впрочем, как луна,
Как отраженье солнечного света.
* * *
Тревожит надежда. Она не верит,
что можно однажды закрыть двери
и не придти никогда.
Люстра давно уже выцвела, горит одним рогом.
Думаю, ты все же оглянешься на дороге,
хотя не важно. Идут года,
забегая вперед или отставая.
Земля к зиме всегда остывает,
видимо, уставая
за лето. Сердце с годами тоже
стучит спокойнее, больше тревожит...
Невыспавшееся зевает
солнце, вставая из-за соседнего дома.
Как ты живешь все это время... назло мне?
Воображаю много! Стена горда
собой: на ней пять произведений искусства.
Что еще нужно для полноты чувства?
Вот вам и математика, господа!
