Эдуард Шендерович
ноябрь - месяц воспоминаний
о лете. город становится чище -
жизнь скорее. на углу,
где обычно метались крысы -
пусто. любому движению крыс -
свое время. из магазина
китайских поделок выносят
блестящий и битый мусор.
из магазина напротив
доносятся крики "ловите его,
ловите". собаки-поводыри
втихаря обсуждают планы
локальных восстаний. белье на балконах
размашисто накликает дождь.
* * *
мне не доводилось бывать
в преисподней, но судя
по американским фильмам
там неудобные кресла
с железными подлокотниками
и недовольные лица.
едва ли слышны голоса
присутствующих
и гулок торжественный
голос откуда-то сверху.
просторно, но душно -
как в курильном загоне
в аэропорту в сан франциско.
они это явно специально.
* * *
молоко на твоих губах
кажется. это скорее мед.
полуторагодовалый поцелуй
и сейчас до ожога сладок.
я окликнул тебя во сне
(имя сорвалось с век) и ты
обернулась, спросила о жизни,
семье, и опять о жизни.
я рассказал заплетаясь
в словах и стараясь
придумать время
поинтересней. ты улыбнулась,
пожала плечами, сказала
что так и знала. дура.
* * *
чужое горе выйдет
случайной слезой.
если ты незаметно
уколешь свою ладонь
слезы покажутся чуть
крупней и правдивей.
ты расскажешь навзрыд
о душевных туда-сюда
и тебе поверят -
тебе нельзя не поверить -
накормят-напоят
и предложат заночевать.
ведь не зря ты учился
плакать все эти годы.
* * *
ты заметила из чего
сделан воздух
и рассказала мне.
за ужином я поведал
об этом знакомому
эссеисту (тот искренне
радовался беседам
за неплохим столом
и часто гостил). услыхав
о твоей находке
он скоро простился. потом
выпустил сборник эссе
про духовную
пищу и воздух. гад, а?
* * *
на морозе дышится неглубоко и редко -
хочется, правда, не дышать и вовсе.
лужи замерзли. последняя птица с ветки
сорвалась еще на плюс шесть ... плюс восемь.
потому на природу смотрю из окон
своей квартиры, машины, квартир знакомых -
мелкими перебежками (хорошо хоть не с альпенштоком)
передвигаясь от одного к другому.
о погоде холодно даже думать
не то что бесетовать или злиться
отсутствию светских тем и шума.
здоровье (в силу сезона) и так на лицах,
а семьи (все как одна) держатся вместе -
надеясь, что близость согреет. кстати,
все это явно ведет к инцесту,
и каждая вошь вспоминает матерь.
***
зима, и если б нашлись крестьяне,
наверное было бы больше снега
на улицах, чтобы им по пьяни
было куда свалиться. бегло
просматриваю последний rolling
stone, но там не меньшая скука,
чем в телевизоре, где рекламный ролик
вылетает из общего гула звуком.
с-цены
сложенный перочинный ножик
открывается в конце
третьего отделения.
занавес опускают
под последний финт
дирижерской палочки.
дамы с накрашенными ногтями
уже достают мундштуки
из сумочек от кардена.
у гримерок толпятся люди
с букетами, просьбами
и намерениями.
разбуженные дети плетутся
за матерями с лицами
типа "а ведь и я могла бы".
* * *
баллов семь-восемь и город взрывается
словно прыщ. в осколках зеркал сотнями
изможденные лица и повсюду
осколки стекол. я ловлю себя на мысли о том
что пубертатный мальчик в доме напротив
есть сама калифорния. спускаюсь вниз
где он застенчивым взглядом
ласкает пубертатную девочку.
открываю почтовый ящик. он
редко бывает пуст. даже когда
оплачены все счета и знакомые
удовлетворены ответами на последние
письма. заботливый кто-то присылает
инструкции на случай землетрясения.
справка
(из детской энциклопедии)
лесбос - остров в эгейском море
у побережья малой азии.
его гористая часть богата
лесом и мрамором; негористая -
пригодна для земледелия.
во время пелопонесской войны
лесбосом завладели афины
потом - митридат, а затем
и римляне включили его
в состав провинции азия.
все это время на лесбосе
жили лишь женщины.
одну из них звали сафо - она
писала стихи и скончалась в юности.
* * *
коротко стриженые девочки
похожи на мальчиков.
у них одинаково
недоделанные руки
и плохо развитые половые признаки.
когда их заворачиваешь
в пиджаки с мужского
плеча - их почти не видно.
они хрупкие и беззащитные
как китайский фарфор.
берегите их - они станут
женщинами. пока
они не могут быть музами -
они слишком дохленькие.
* * *
если есть например
несколько близнецов -
одного из них можно
продать (деньги проще
вперед - в этих делах
редко знаешь где
зарыта собака) - остальных
лучше оставить на память
и для прочих потребностей.
когда они вырастут -
встретятся. удивятся.
может подарят друг другу
конфет. дети вообще
любят сюрпризы и сладости
* * *
с детства он знал что его
исправит только могила.
патологу понадобилось
около трех часов
и помощь фельдшера
чтобы выправить горб.
после уборщица честно
сметала костную стружку -
смывала темную кровь
с вещей в кабинете
вскрытий. после она
рассказала об этом мужу-
механику. тот догадался -
в гроб-то с горбом никак.
* * *
каблуки по ночной деревне тише
каблуков по ночному городу, даже
если стараться. и тем кто вышел
из города не представить краше
его обглоданных тротуаров
сырых подъездов, где тот-то и та-то
равны любви. потому клошарюсь
ночами, выбивая стакатто
из асфальта под каблуком. нищим
кидаю мелочь и делюсь сигаретой
с уличным музыкантом (бывшим
солистом камерного оркестра где-то
за океаном, холостяком и душкой).
цокаю мимо дрянного мотеля,
смазливых девиц разодетых в пастушек
и выставленных на панель. несмело
корчусь выспросить "сколько" (скорее
ради статистики нежели ради
участия). холодно, но они согреют
сегодня кого-другого - глядя
на ночь дивлюсь ее красоте и роюсь
в воспоминаниях, словно в древних
рукописях. и спешу на поезд,
тот что уже на путях в деревню.
* * *
как на праздник на трамвайные пути,
на зеро фамильный крендель, как с куста;
наметаться с протокольными "прости"
и куда-нибудь отсюда отлистать.
за невечностью рождественского пли
доколениться до белой, до креста.
что с того что он был пращуру велик,
я давно его нагнал и обверстал.
выйду в церкву, да над ладаном вздохну,
не печалясь ни забыться, ни простить,
что мессия объявился и махнул
как на праздник на трамвайные пути.
