Виктор Максимов
Я - Слово Здравствуйте, всемогущие господа, лишь на одно ударение отставшие от Господа! Здравствуйте, прекрасные мадонны с красотою из силикона! Здравствуй, честная столица! Поверни же ко мне свои лица! Я когда-то (не верю сам!) в вас влюбленный был Помню, жили тогда душа в душу мы. Но теперь, черт возьми, стал поэт я, блин, Променял вас всех на Есенина с Пушкиным! Так что, сами поймите, нынче негоже мне разговаривать этаким будничным "здрасьте", Появляться с улыбкой мигающей рожею, Разделять с вами скуку, веселье и страсти. Нелюдима, злословна, пошла наша братия - Ни иконам ее не унять, ни погонам, и Хоть за семь замков затолкать ее - Все бросается ономатопоэтиконами! Захотел бы, так сам сел на вас верхом - Молокосос с гранитной рифмой! Захотел бы - кораблем-титаником-айсбергом Поразбивали б носы вы о пятистопный риф мой! Испугались, от страха трясутся животики? Вы и вправду сочли все меня дебоширом? Хоть поэт я - да, но и человек тоже все-таки, Не боись, народ, иди с миром! Отдохну я теперь, вас слегка поносив - Мне от вас, чертей, нужно много ли? Ну а вы, как всегда, лишь воротите прочь носы, Начитались, поди-ка, все Гоголя... Если вы будете проходить мимо моего дома и заглянете в окно, то вы сразу же увидите мой письменный стол, за которым я пишу эти строки. Среди бумаги, объедков, книг и прочего хлама вы заметите небольшой стеклянный шар с миниатюрной кремлевской стеной внутри. Если взять этот шар в руки и встряхнуть, то белые пластмассовые песчинки внутри него придут в движение и начнут медленно оседать в прозрачной жидкости, создавая эффект падающего снега. Этот шар мне купила бабушка, когда мы ездили в Феодосию. Мне тогда было пять лет. Или шесть... На самом деле на моем столе нет никакого стеклянного шара. Если я правильно помню, я разбил его еще в десять лет. В мое окно вы тоже вряд ли заглянете, потому что я живу на третьем этаже, и вам нужно быть минимум восемь метров ростом. Вы, конечно, в таком случае могли бы просто подняться ко мне по лестнице и войти в дверь, но вот этого уж никак не стоит делать. Вот чего не люблю, так это гостей. Так что лучше бы вам даже и не проходить мимо моего дома, а то я такой, что и запустить чем-то могу, я человек нервный... Что-что? Вы спрашиваете меня, зачем я все это пишу? Да, зачем же я это пишу? Ах зачем, ах зачем, ах зачем же я это пишу? А почему, собственно, только это? Почему и не все предыдущее? Вы все еще не поняли? Совсем-совсем? Может быть, вы даже не поймете если я вас буду сейчас все переспрашивать и переспрашивать? Вы не поняли? Ах, так вы не поняли? Ну, это плохо, а я думал - вы поймете, чего уж тут непонятного, тут всякий дурак поймет. Может быть, вы все еще будете в затруднении, если я даже буду писать по пять запятых кряду,,,,, а в конце поставлю целых десять вопросительных знаков?????????? Может быть, вы все еще будете сомневаться, даже когда я напишу целую строку звездочек, вот так: ******************************************************************* Неужели непонятно, что я хочу просто ПИСАТЬ? Неужели непонятно, что я терпеть не могу, не перевариваю, не признаю, презираю, отвергаю, проклинаю, ненавижу ЧИСТУЮ БУМАГУ? Да-да-да-да-да-да-да-да-да-да-да-да-да-да-да-да-да-да-да-да-да-да-да-да-да-да!!! Именно НЕ-НА-ВИ-ЖУ!!!!!!!!!!!!!!!................................ Самоубийца "Желания сбываются ПОТОМ, страдания происходят СЕЙЧАС" - я решил сорвать этот лозунг, притороченный к коре моего головного мозга. Я изменил своей кровати с женским телом. Я изменил своим мечтам, окончательно поверив в реальность. Я изменил своим мечтам в кровати, отдавшись женской реальности. Почти все было готово к началу. Но чего-то недоставало... Я подумал: если я не жду никаких перемен, мне нужно изолироваться. Я забаррикадировал свои уши наушниками, я заблокировал свои глаза противосолнечными очками, я задраил свой рот сигаретой. Все входы были перекрыты. Впереди был только один выход - распахнутое окно, врата для жаждущих свободы. Я был готов. Но я подумал: а ведь я даже толком и не знаю то, что я хочу убить. И я побежал на крышу познать свой мир. Но когда я был уже там, моему взору открылись только крыши близлежащих домов. На каждой из них стоял такой же, как я, самоубийца. Я хотел им что-то крикнуть, но мне мешала сигарета, да они бы и не услышали меня, потому что их слух надежно защищали такие же, как у меня, наушники. Мир показался мне таким убогим, что мне стало неинтересно его убивать, и я начал спускаться с крыши обратно. Но на пол-пути меня осенило, что именно из-за этого убожества нужно всему положить конец, и начал опять подниматься на крышу. Но на полпути мне пришла в голову мысль, что... Так я провел весь день на лестнице, меняя направление своих мыслей и шагов, пока я вконец не запыхался и не опустился на ступеньку передохнуть. Очки натерли мне переносицу, и я, поколебавшись, снял их. И тогда я увидел Свет. В немом изумлении я стащил наушники. И тогда я услышал Звук. ...И тогда я выплюнул сигарету и закричал... 2. Когда ты упадешь с шестнадцатого этажа вниз на серый асфальт, и твоя голова треснет, как яичная скорлупа, ты не увидишь, что будет ПОСЛЕ. Ты не увидишь, как возле твоего трупа соберется молчаливая толпа, и напряженные лица будут стараться выражать только грусть и сострадание. Ты не увидишь, как к тебе осторожно подойдет бродячая паршивая собака и попытается лизнуть вытекающую из тебя жижу языком, но тут же будет отброшена прочь чьим-то раздраженным ботинком. Ты не увидишь, как маленькая девочка будет непонимающе хныкать, тянуть за руку свою маму и лепетать: "Маамаа, я хочу пииисааать!", и смущенная мать торопливо прикроет ей рот ладонью. Ты не увидишь, как кто-то в толпе попытается сказать что-то осуждающее о молодом самоубийце, но никто не поддержит его, и слова так и останутся одиноко висеть в воздухе, не разделенные ничьим вниманием. Ты не увидишь, как из пасмурного неба польет дождь, и его вода смешается с твоей кровью, и алые потоки побегут по тротуару к водостоку. Потом тишину разрежет вой скорой помощи и люди в белом возьмут тебя на руки, бережно поддерживая твой раскроеный череп, и толпа начнет с облегчением расходиться - их функция тут уже выполнена. Но ты не увидишь всего этого. Ты не увидишь и того, что случится спустя минуту, спустя час или год. Ты не захочешь этого увидеть. Ты не сможешь даже захотеть сделать это. Но если ты даже найдешь в себе силы оторвать загипнотизированный взгляд от асфальта внизу, заставить себя повернуться, покинуть крышу, спуститься на лифте вниз и навсегда уйти прочь от этого рокового дома, ты все равно ничего не увидишь. Ты не увидишь, проходя мимо табачного киоска, остановлю ли я на тебе свои глаза и пойду следом за тобой или же так и останусь стоять в очереди за сигаретами. Ты не увидишь, трясясь в гудящем вагоне метро, вытащу ли я свой блокнот и украду момент из твоей жизни своими незамысловатыми словами или же так и буду сидеть, уткнувшись в утренний номер газеты. И когда ты подойдешь к своему дому, и уже будешь готов раствориться в недрах своего подъезда, и случайный звук заставит тебя обернуться, ты не узнаешь, кто там таится в темноте неосвещенного переулка - я, с усмешкой сощурив глаза, или же твоя смерть, но так же сощурив глаза и в такой же усмешке... Спокойной ночи! 3. Вечер. Звезды соревнуются с фонарями в свете. Луна смотрит на все это и остается равнодушной. Я тоже смотрю на все это и остаюсь равнодушным. Я соревнуюсь с Луной в равнодушии. Апатия. Предметы теряют всякое значение и распадаются на атомы, которые начинают кружиться перед моими глазами разноцветными точками. Довольно неприятное зрелище, но я пытаюсь оставаться равнодушным. Апатия пульсирует внутри и вырывается наружу непереваренным вином. Почему-то вспоминается Фрейд. Я принюхиваюсь к карусели атомов перед моим лицом и чувствую, что они переполнены сексом. Все в мире стремится к соединению, даже в разрыве, даже в распаде. Соединение - единственный фактор вселенского движения, это просто формула жизни, вокруг этого все и вертится. А как религия сексуальна! Один я остаюсь равнодушным ко всякому движению, сидя тут на скамейке. Я - вне пола. Я - стазис в этой круговерти. Я - ноль. Я - центр мироздания. Хе-хе... Атомы замедляют свой бег, и я выуживаю из их неразберихи какой-то образ. Кто-то волосатый на четвереньках пощипывает травку. И слева тоже. И справа. Неужели я просидел так долго, что даже не заметил, как мир вернулся к началу своего пути? Как это прекрасно! Я приподымаюсь со скамейки и тоже падаю на четвереньки. Как хорошо, как легко! Мы опять в саду Эдема и где-то там, за облаками, за нами наблюдает добрый седобородый Бог. Мееее... Мееее... Я ползу по асфальту среди окурков и пробок от Кока-Колы... ...И разверзлись тут хляби небесные и Бог сказал мне металлическим голосом: "Гражданин! Зоопарк закрывается, пройдите к выходу!" И чьи-то сильные руки схватили меня и потащили, потащили, потащили... * * * НЕПОНЯТНЫЕ УЗОРЫ Непонятные узоры необычной формы, цвета - я хочу вас без разбора, я хочу и то, и это. Я хочу вас, штучки-дрючки из растраченного детства, вас, родные закорючки - жалкой памяти наследство. Выбегают, выползают, выплывают, вылетают, и, прожив мгновенье, тают, исчезают, пропадают Непонятные узоры, позабытые предметы... Все обшарю без разбора и найду вас как-то где-то. * * * МЫ КАТИЛИСЬ ПО ПЛОСКОСТИ Мы катились по плоскости прямо в сторону жидкости, мы хотели лишь броскости, знать не зная о гибкости. Мы терзали желания, ублажая сомнение - как же нам без страдания, если в этом прозрение? "Мы родились в виварии, чтоб почить в крематории" - учат все карбонарии из анналов истории. Но все эти сентенции довели до прострации - дайте нам трансценденции, ну хоть галлюцинации! * * * СО СТЕН СОРТИРА Я хочу привала, но уже нет места; лица, ноги, руки - будто бы из теста; брюхо набивают ямы возле речки, только мы уж месяц жрем одни уздечки! Крылья - плащ-палатки, пентаграмм кокарды! Шашками родными врежем в вражьи нарды!.. Но, как войску - горны, и, как черни - лира, рвут мне нервы строки с грязных стен сортира... Маршем - в дождь свинцовый, бегом - в зной нейтронный, эшелоном души лезут в бой бессонный; и сквозь газ аркадий, по цветам пожарищ браво шаг чеканит Господин Товарищ. Думаешь, нагайкой ты мой гимн запорешь? За меня ответит мой двухствольный кореш... ...А стальной перчаткой бьют по морде мира проклятые строки с грязных стен сортира... Сколько раз идти мне в церковь под присягой; сколько раз кирять мне этой красной брагой? - где все мои песни? - за седьмой печатью, а шальные мысли? - в мраке под кроватью... Дай обнять знамена, дай взласкать наганы!.. Вслед - колоколами битые стаканы. Дай на посошок мне хоть глоток эфира и в уста - все строки с грязных стен сортира... * * * СТРАННОЕ ДЕЛО Не пойму, что за странное дело! может, просто стояла весна? разорвал, как рубаху, я тело и швырнул себя в пропасть окна. Несравненно-смертельное сальто я исполнил тогда, как хотел, и вперед, в небеса из асфальта вольной птицею я полетел. Я покоился невозмутимо в липком сумраке, в тихой крови, но алкаш, что случайно шел мимо, мне сказал: такова селяви... Не пойму, что за странное дело! куда делся блаженный покой? застегнул, как рубаху, я тело, закурил и потопал домой.
