Евгений Шестаков
Номерные сказки
Сказка # 3
этот день, как и во все остальные, у царя не было слишком важных дел. Поэтому на утренней думе было решено, что царь, группа бояр и шут по испитии медов примут и обласкают ходока с окраины. За ходоком полетел гонец, а семеро государственных мужей степенно спустились в погреб, где проворный шут уже хлопал пробками и раскладывал маслины.
- ... Вино - оно не просто напиток, бояре! - говорил наполненный до краев царь, твердой волей одновременно сдерживая самые разные желания организма.
- Вино - это ить государственное дело!
- Твоя правда, батюшка! Как в воду глядишь, цельно мыслишь. - подтвердил один из бояр, не родовитый, но с большими планами.
- Дак! ... Да ... Это ... Кака мысль-то была? - икнув, повернулся к шуту соловеющий царь.
- Дурляндия! - не задумываясь, отвечал шут. - Незнамо чего о себе возомнили! Вот бы войском им на голову свалиться!
Царь напрягся. Политика требовала взвешенных слов, а их надо было еще вспомнить и выговорить.
- Гекзаметром их, сволочей! - хрипло выкрикнул маленький пучеглазый боярин, грамотный и потому незаменимый. Виртуозность, с которой из деревянной азбуки он складывал слова и целые фразы, приводила царя в восторг. Двадцать два года учебы за границей дали поразительные для боярина результаты, не приведя, однако, к ненужному вольнодумству.
- Это надо бы ... Это бы да ... - откашлявшись, сказал царь. - Враз бы сокрушили этим-то вот. Ага. Но не время пока. Моменту у нас нету, а то бы вдарили. Англия заодно с ими, тут мудро подходить приходится, баланец можно порушить.
- Я бы ихнего царя лично отрепетировал! - воодушевленно дернулся пучеглазый. - Схватил бы за пейсы - и об трапецию, об трапецию! Всю бы хрюкалку католическую ему дезавуировал!
- Воистину! - сказал самый старый и почтенный из бояр. Он был так стар, что помнил и употреблял только два слова. Вторым было "доколе".
Царь вытер усы и поднял палец. Все умолкли.
- Ты, Ваня, конечно, патриот. - он похвально хлопнул ладошкой грамотея. Ценю я тебя. Однако подход завсегда метода требует. Как мы есть держава континентальная... - царь обернулся за смысловой поддержкой к шуту. Тот, залезши нечаянно головой в бочку, бросил безуспешные попытки высвободиться и отдыхал, поджав ноги, с бочкой на голове. Царь не узнал его.
- Кто таков? - сурово спросил он, оглядев странное существо.
- Шпион! - привстав на коротеньких пьяных ножках, крикнул неродовитый, но с большими планами.
- Доколе?! - в меру исступленно вопросил столь же старый, сколь и нетрезвый уже боярин.
- Повели, батюшка, саблю принесть! - попросил неродовитый, на почтительных четвереньках обращаясь к царю. - Не могу твоему царскому величеству угрозы допустить!
С трудом двигая непослушными членами, его величество подобрался к лежащему в непринужденной позе незнакомцу и внимательно его осмотрел.
- Не наших кровей будет. - заключил он и постучал жезлом о бочку.
Шут задергал ногами.
- Не любишь! - с удовлетворением сказал царь. - Явки давай, стерьва, пароли, а не то ...
- Задекламируем! - злобно крикнул грамотей.
- Ду-ду! Гу-гу! - донеслось из бочки.
- Переводи! - обратился к грамотею царь.
- Врет! - доложил тот. - Отпирается! Вели, батюшка, саблю!
Неожиданно в дверь постучали.
- Кто бы это там! - недовольно отозвался царь, путая по пьяни вопросительную интонацию с утвердительной.
- Ходока привезли, величество! - доложили из-за двери. - Истинного хлебопашца, как приказывали.
- Вот альбиносы! - в сердцах выругался царь. - Вечно они не вовремя! Скажи, чтоб в конюшне обождал. Заняты мы ноне.
- Так ить посевная, государь! - вкрадчиво сказал голос за дверью. - Злаки сеять пора. Сеятель он, кабы ему не запоздать бы ...
- Зови! - велел царь, неверной рукой поправляя корону. Она была повседневная, жестяная, но аккуратно надетая производила впечатление даже на ювелиров. Вкупе с лысиной самодержца корона давала такую игру отблесков, что выписанный для царской потехи павлин смертельно позавидовал, отказался от гороха и в неделю зачах. Сразу же выписанный второй павлин на корону смотреть поостерегся, но наслушался столько, что нервный и больной уехал за море, где издал два тома горестных восклицаний. Оба павлина не имели никакого отношения к крестьянину, который, широко улыбаясь лицом истинного хлебопашца, спускался в погреб.
- А, это ты, Федот! - приветливо качнулся сразу повеселевший царь, - Заходи, заходи, люблю, люблю!
Бойкий Федот соскочил с лестницы и поклонился так низко, что заметил прореху у себя на заднице. Кланяясь второй и третий разы, он успел вставить в нее трубку и поджечь, чем насмешил царя до слез. Этого ходока при дворе любили. Царь и бояре жаловали его, а шут называл коллегой и одаривал табачком. Его вызывали всякий раз, когда у царя возникала необходимость посоветоваться с народом. А пил государь изрядно, поэтому такая необходимость возникала у него часто. Когда меды попадались крепкие, и приглашенные бояре немели устами, либо падали под стол всей шеренгой, говорливому царю нужен был собеседник.
Вот и сейчас секунду назад воинственные собутыльники спали, пуская друг другу в бороды одинаковые пузыри.
- Ишь, выпивохи! - царь ткнул корявым, но благородным по сути пальцем в храпящую знать. - Родословная на родословной, а желудки у всех куриные. Ни тебе одесную, ни ошую напарника. Садись, дозволяю. Два выпей и не закусывай, разговор серьезный.
Привычный Федот с улыбкой осадил два ковшика, молодцевато икнул и уставился бородатым своим лицом в не менее бородатое царское. Последнее шевелило бровями и отчасти носом, концентрируясь на проблемах законодательной власти.
- Ну как? - спросил царь, непонятно что имея в виду.
- Так ить ежели вразрез пойдет - завсегда справимся! - бодро отвечал многоопытный крестьянин.
- Молодец! Плетей бы тебе всыпать! Да не за что, потому как молодец! - царь всхлипнул, содрал с себя орденишко попроще и шлепнул Федоту в ладонь. - Носи, мерзавец!
- Премного, надежа-батюшка! - еще бодрее крикнул ходок и налил царю и себе сразу по три. Царь бессмысленно окинул взглядом ковшики и отодвинулся. Затем повернулся к ходоку, поднял палец и долго-долго махал им перед его носом, прежде чем готовая фраза вышла наружу.
- А конституция-то поди снится? .. А? Правишки-то заиметь желаешь? Выборы там ... Хочешь по конституции, как кельты немецкие?
- Обижаешь, государь! - отвечал мужик. - Что-ж ты так-то? Али мы свиньи какие? Кто-ж по бумажке, без твоего духа могучего, жить захочет? Обидел, государь ...
Более трех минут царь сидел недвижно и смотрел на пламя свечи. Когда первая слеза поползла по его щеке, бывалый ходок осторожно вытер ее рукавом и положил царскую руку себе на голову.
- Молодец! Почвенник! - растроганно говорил царь, гладя обессиленной рукой бугристую голову народного представителя. - Уверенность ты во мне рождаешь. Стоим и будем стоять! Молодец! Кость крепкая. Добрый конь. - государь быстро засыпал и немного путался в разговоре. Заснув окончательно, он навалился на стол и тихонько захрапел над блюдом с редькой. Отработавший свое ходок почесал грудь, перекрестился, долил бочонок в ковшики и продолжил в полном безмолвии.
Другие сказки и прочие произведения можно прочитать на www.shest.ru
|
