Евгений Шестаков
Номерные сказки
Сказка # 15
это утро его величество проснулось от того, что не смогло больше спать. Точнее говоря, спать оно очень хотело, но совесть, подняв голову и продрав зенки, принялась кочевряжиться.
- Эй! - крикнул государь своему лохматому отражению в зеркале. - Спишь, лошадь конская? А народ уже, чай, все зяби вспахал и в реку уперся! А ты все спишь? А народ уже колорадского жука поизвел, огурцы засолил и скотину случает! А ты все анфасом в подушечку сны обхрюкиваешь? Встать, дармоед! Сесть, плешивый! Встать, лысый! Сесть, хомячище!
Исполнив упрощенную до предела зарядку и показав заспанному облику в зеркале отнюдь не маленькую волосатую фигу, государь прошествовал к сундуку с повседневной одеждой и, с кряхтением отомкнув его, в несколькой неудобной позе заснул...
... - Я т-те задам! - бушевало его величество часом позже. - Люди уже на Луне коровники строят, а он тут в прыжке засыпает! Его уже археологи обыскались и потомки забыли, а он здесь, веник носатый, до одури исхрапелся!
Морально уничтожив зеркало взглядом, государь напялил одежки, твердой поступью и с гудками прибыл к умывальнику, где по прошествии нескольких моментов заснул уже основательно взмыленный, с занесенной для первого скребка бритвой.
В таком положении и застал его шут, явившийся бить челом яйца к завтраку. Осторожно лишив спящее изваяние бритвы, его смешнейшество обтер рушничком испачканные мылом ланиты, перси и даже чресла его величества.
- Хорошо стоим! - немного погодя, сказал шут.
- Вовремя будем! - подтвердил царь, не поднимая век. Правая рука его деловито засуетилась перед лицом.
- Смотри, не порежься, - остерег его шут.
- Иди бабушке в сортире советуй, - ответствовал царь. Брился он аккуратно и без порезов, и невидимые глазу результаты его устраивали. - Одеколон дай!
- На, - сказал шут, не вынимая рук из карманов.
- "Тройной"? Где достал? - государь обильно попрыскался и в нерешительно позе замер.
- Хорош! - похвалил его шут.
- Главно дело, лысина наконец заросла. Долго мечтал, - поделился царь. Закрытые вежды его, судя по всему, видели очень многое. - Шкура вот тоже тигровая неплохо сидит. Пятьдесят шестой тигр был, второй рост, лично сам в джунглях выбрал. Двумя пальцами задавил. Шибко здоровый стал, все могу. Хочешь, шакала тебе на воротник отловлю?
- Весьма обяжете. А также, если не затруднит, слона на гульфик. Сейчас кожа в моде, - двусмысленное положение слегка озадачило шута. С одной стороны, царь крепко спал, с другой - бодрствовал и общался. Окончательно потерявшись, шут перекрестился и дернул царскую бороду на себя.
- Хах-х-х!! - государь очнулся мгновенно и мгновенно же оценил обстановку. - Веришь, Сеня - чуть не побрился во сне! Без бороды себя чуть не оставил! Чего лыбишься? Тебе-то вот не позор как шуту. А ну я сейчас безбородый на крыльцо выйди - дрова в поленнице хохотать станут! Потому как я лицо царского полу. То бишь, первейший и всенепременнейший древнего происхождения властитель дум, чаяний и мечтов. А также хранитель вверенных мне Господом Богом народного счастья ключей. Равно как и достойный продолжатель дел предковых, кои задолго до нас премного были славны. Вот. Ну, там... Неразгромимый полководец, тонкий дипломат и, как отмечают обозреватели...
Государь уложился всего в полчаса, что свидетельствовало о возросшей его скромности. Растолкав сомлевшего шута, он показал пальцем в небо и изрек:
- Голубое. Облаков нету. Купаться.
Купание его величества в водах обычно проводилось недалеко от архимандритовой пасеки, в огороженном бревнами участке реки. До полувзвода попов стояли по течению чуть выше и непрерывно освящали омывающие царя буруны. Подразделение челяди неподалеку ритмически опускало в воду мешочки с солями. Аквалангисты неназойливо массировали свесившиеся с надувного матраца августейшие пятки. Шут с плотика ловил аквалангистов сачком.
- Скучно, - царь снял с лысины матерчатую пляжную корону и отер ею пот. - Ни одной идеи в башке. Почитай, неделю уже в праздности провели. Как деды престарелые. А царь на пенсии - это хуже нонсенса. События надобны. Желательно политические. А то в упадок придем. Пришли уже. Ты в последний раз-то когда шутил?
- Инкогнито, - отозвался шут. - Хорошее слово... Голландский посол часто употребляет. Красивое
слово.
- Ругательство? - спросил царь. - Это ты к чему?..
...К тайному хождению царя в народ готовились тщательно. Запачкали и порвали штаны. Покрасили сажей бороду. Сняли носки. Растрепали седины.
- Чуден Днепр... - вздохнул шут. - А ты, батюшка, и того чудней. Прямо Челкаш какой, гопник. То ли артист в тебе пропадает, то ли и впрямь от обезьян род ведем.
- Эх, взгляд-от у меня благородный излишне! - сокрушался царь. - Так молниями и пуляю! Взглядом-от могу себя выдать. Умный он у меня и решительный. А надобен глупый, потому как дурачками пойдем.
- Под бровями-то не разберут, - успокаивал его шут. - Вид у тебя, надежа, вполне идиотский. Еще в золе чуток поваляемся - и вперед!
От негласного сопровождения отказались. Ободок от короны затерли гримом. Аромат от лосьонов затерли луком. Шутовской колпак заменили на кепку. Обоих вставили в лапти. Перекрестились. И стартовали...
...Поскольку в тесной толпе царь наступил на ногу мужчине вдвое больше себя, и поскольку мужчине это совсем не понравилось, и поскольку царь как ни в чем ни бывало собрался было двигаться дальше... Короче, базарная толпа быстренько расступилась и освободила место для драки.
- Ну, ты! - мужчина был так груб, что почти не имел слов в голове, а имел только намерения. Намерения его отчетливо были представлены в виде двух набухающих кулаков, каждый размером с большое горе. - Ты... Ну... я... тебе...
- Поди прочь, - ласково сказал государь. Он мог бы, конечно, элементарно испепелить грубияна светом очей или обратить в бегство львиным рыком царского гласа. Но шут сумел таки растолковать ему смысл иностранного термина и всю прелесть тайного пребывания среди народы своя. Выдавать себя было нельзя. - Поди прочь... эта... Асмодей...
- Чаво-о?! - изумленно вылупился мужчина. Толпа единым движением потерла руки, а кто-то тщедушный в задних рядах охнул и сладенько облизнулся. Почуявший неладное шут, бросив кулек с семечками, полез через головы к эпицентру.
- Убью, - коротко сказал огромный мужчина, и немерянный кулак его, возвысившись, достиг верхней точки. - Убиваю...
Малоопытный в мирском житье государь стоял и моргал. Моргнуть ему еще оставалось никак не более двух разов. После этого царская ветвь неминуемо должна была обломиться, династия - оборваться, неторопливое течение времен - прекратиться.
- Охти мне! Рожаю! - сдавленный крик послышался ровно из того места, где находился шут. Народная гидра мигом обернула свои бородатые и сатиновые в горошек головы. Кулак замер в воздухе. Толпа взглядом обшаривала сама себя. Государь сделал неприметный шаг в сторону.
- Ой, рожу-рожу щас! Щас маленького рожу! - катаясь в пыли и мусоре, шут настолько потерял очертания, что ему верили еще несколько ценных мгновений. Государь совершил второй, не менее мудрый шаг.
- Родил!!! - крикнул шут и замер.
- Кого?!! - выдохнула толпа. Государь обогнул чье-то брюхо и через три легких прикосновения к почве был уже за углом.
- Что-то не пойму, сын али дочь... - задумчиво сказал шут, вертя в руках нечто маленькое и грязное. Толпа, вытянув шеи, глазела. - Нда, не таким хотел я видеть первенца своего. Разве ж это дитя?
- Лапоть! - выкрикнул кто-то зоркий и догадливый одновременно.
- Лапоть?! - поразилась толпа.
- В шестой раз вместо сына обувь рожаю, - сокрушенно вздохнул роженец. Лапоть он обтер рукавом и положил за пазуху.
- Юродивый! - прошелестело в ушах и упало семенем в головы. - Юродивый!! Сейчас тайное скажет...
- Скажу. Чего ж не сказать? - произнес шут, глядя в землю. - Самую что ни на есть тайну выболтаю. Самый шибкий секрет, кумовья, вам поведаю. На руки тока меня вздымите. Чтобы всем слыхать было.
Его схватили десятками бережных рук и подняли столь высоко, что заперло дух. Стал виден белеющий над рекой дворец, струящаяся к нему дорога и несущийся по ней с огромной скоростью царь.
- Государь наш... - молвил шут, со значением подняв палец. - Государь наш самый верный путь держит. Потому как вся мудрость династии теперь - в ем одном. Потому как сила ума его есть частный случай ума Господня. Который выше всяких похвал. Потому как един государь наш во образе своем и над всеми нами наднационален. На ваших же личиках, братие, ничего, кроме озорства, не написано. Опусти кулак, рожа. А государь завсегда есть номер один. Потому смирны будем и далее, и пред царствующие нози надежды своя возложим. А еще мне тут во середу анекдот такой рассказали...
...К вечеру популярность юродивого превзошла все границы. Его таскали из кабака в кабак, не давая ступить на землю. Его поили напитками и совали под нос закуски. Его слушали, открыв рты. Юродивый, не повторяясь, сыпал байками и побасенками, пил не глядя и через каждые три стакана откалывал новый тост за царствующий ныне дом...
...Государь лично встретил шута у входа. Пожав вялую ладошку, он осторожно положил ее спящему вдоль бедра. Коробочку с медалью он сунул шуту в карман.
- Ибо есть самый верный опчества сын! - сказал государь и добавил спящему на грудь сдвоенный лавровый венок.
- К тому же друг, приятель и корефан! - дополнил монарх и присовокупил к венку нагрудный, чистого золота, знак.
- Плюс ко всему великий питейных дел патриарх. Опосля меня первый, - и вложил в руку доисторической чеканки платиновый в алмазах ковшик.
- Минус отлить скорей, - пожелал ненадолго пришедший в сознание шут и был немедленно с почестями под руки в ближайший куст удовлетворен. Удовлетворен был и царь, но немного позднее, когда затихло все во дворце, когда раздались первые храпы, когда окончательно обнаглела в небе лунища, когда вылез непонятно откуда пред царский взор не прямоходящий, но зато с полным ковшиком шут и, проикав полночь, молвил:
- Продолжим...
Другие сказки и прочие произведения можно прочитать на www.shest.ru
|
