Прокурор
Город был невелик. До революции его называли посадом.
Потом он превратился в районный центр и пребывал в полной
безвестности, пока после очередного "исторического решения
партии и правительства" не начали в нем строить огромный
атомный центр. Впрочем, появление в близлежащем лесу барачных
поселков строителей и бетонных реакторных корпусов не сильно
изменило городскую жизнь. Та же грязь на скудно освещенных
улицах, хмурые деревянные дома да гуляния в городском саду
с непременным мордобоем. Однако изредка дух больших событий
носился-таки над водами живописной реки Черемшан, воспетой
Аксаковым и Алексеем Толстым. Только узнавали мы об этом
много позже...
В пятьдесят восьмом году в город прислали нового прокурора,
Василия Н. Вот - скажете - опять это пошлое "некий господин Н".
Но что делать, если фамилия его действительно начиналась
с этой затасканной по романам буквы? Не походил, не походил
Василий Н. на обычного российского чиновника! Российский
чиновник, как правило, краснорож, курнос и косноязычен.
А новый прокурор был красив собой, высок, изящен, образован
и молод. Его жена работала врачем-терапевтом в городской
больнице вместе с моей мамой, и наши семьи подружились.
Не то, чтобы это была особо великая дружба (как, скажем,
между китайским и советским народами в ту пору), но в гости
друг к другу захаживали. И Новый Год вместе встречали,
с шампанским, танцами и застольными песнями.
В нашем городишке прокурору работы хватало, и работать
было наверняка не просто. Крепким орешком для прокурора был
наш город. Семь лагерей в округе. Выходящие на свободу
рецидивисты здесь же и оседают. Поножовщины, грабежи и
убийства - дело обычное...
Итак, вы уже ждете рассказа о том, как новый прокурор
железной рукою расправился с преступностью? Да разве стал бы
я занимать ваше внимание такой мелочью, как победа над
преступностью в одном отдельно взятом городке необъятной
советской империи? Нет, рассказ мой о другом. Да и не было
никакой железной руки. Правосудие в городе вершилось своим
чередом. Судили, сажали. Особо злостных убийц расстреливали
(видимо, с санкции того же прокурора). Это сейчас мы
справедливо считаем смертную казнь диким варварским пережитком,
санкционированным убийством, недостойным цивилизованного
общества. А в те далекие от нас времена казнили сотнями
и тысячами.
Вскоре прокурор Н. круто пошел в гору, несмотря на то,
что был честен. Видимо, система советской юстиции нуждалась
в умных и образованных людях. Его перевели в областной центр,
и мы стали редко встречаться. Когда виделись в последний раз,
Василий Петрович был прокурором области и имел уже звание
генерала юстиции. За десять лет он почти не пополнел и даже
совершенно не потерял чувства юмора...
Прошло еще двадцать лет. И уже вот они: перестройка,
Горбачев, первый советский парламент - съезд народных депутатов,
и главное - гласность, а попросту свобода слова. А что вы
думаете? Французскую революцию, как известно, подготовили
энциклопедисты с их творениями, пронизанными духом "вольности
мятежной". Да и русской не было бы без высочайшего манифеста,
даровавшего свободу слова. (Хорошо это или плохо - уже другой
вопрос). Так что как ни верти, а свобода слова, выражаясь
словами великого вождя, "есть самое важное, самое главное для
победы нового общественного строя".
И прогремело знаменитое Узбекское дело. И узнали мы
о страшной, невиданного масштаба коррупции, царившей
в республике. Писали о том, что замешаны практически все
официальные лица, от мелких клерков до первого секретаря ЦК,
объявившего себя выдающимся советским писателем и нанявшего
команду борзых щелкоперов для написания эпохальных романов.
Комиссия Гдляна и Иванова работала без выходных и праздников.
Мы узнали о несметных сокровищах, накопленных официальными
лицами всех рангов, о хорошо разработанной системе мздоимства,
о полном произволе чиновников и бесправности простого народа.
А еще узнали о том, что инициатором расследования был Первый
Заместитель Генерального Прокурора СССР Василий Н. Оказалось,
что первую попытку раскрутить это дело он предпринял несколько
лет назад, сразу же по прибытии на вторую ступень в иерархии
советского правосудия. Тогда он был немедленно отстранен от
должности по личному указанию Самого. Где-то служил...
Горбачев вернул его на прежнюю должность и наделил полномочиями.
Василий Петрович замелькал на страницах газет и по
телевидению.
"Боже мой! - воскликнула мама. - Был позитив - стал
негатив." Он, действительно, совсем поседел и почернел лицом...
А еще некоторое время спустя прозвучали роковые слова
одного из руководителей комиссии: "Почему мы называем это
дело узбекским? Это скорее кремлевское дело". Нити тянулись
чересчур далеко...
Вскоре в "Правде" появился некролог. Сообщалось, что
генерал-полковник юстиции и первый зам генерального прокурора
Н. скоропостижно скончался. Он совсем не болел перед этим.
Просто не проснулся однажды утром. Врачи пришли к заключению,
что это был, скорее всего, внезапный сердечный приступ
во время сна.
Потом вдруг сообщили, что комиссия Гдляна и Иванова сама
была насквозь коррумпирована, что комиссионеры оговаривали и
привлекали к суду честных людей, что они брали взятки, что...
Словом, много чего. И органы юстиции потребовали у парламентариев
выдать им руководителей комиссии, которые к тому времени уже
были народными депутатами. Советские руководители и помыслить
не могли, что парламент может не послушаться. Тем не менее,
это был, пожалуй, первый в истории случай, когда советский
выборный орган отказал властям предержащим. Руководители
комиссии остались на свободе, а Узбекское дело затихло само
собой.
С тех пор протекло почти десятилетие. Многие из тогдашних
руководителей все еще занимают немалые посты в новой российской
администрации. И потому мы не можем знать подробностей о судьбе
этого дела и об обстоятельствах кончины Василия Н.
A. Кахага
Письма в редакцию могут быть опубликованы на сайте. Если Ваше письмо не предназначено для публикации - пожалуйста, включите в текст письма предупреждение: "не для печати".
