Не пытай, ради Бога,
     не корми холодцом!
     Дай мне рупь на дорогу,
     Спрячь вот заподлицо.

     И не надо, не трогай
     Парашют за кольцо.
     Там, за Тикондерогой
     Ветры дуют в лицо,

     Ввысь несутся стрекозы
     Вертолетов, и грозы
     Портясают наш мир.

     За петлицей - мимоза,
     А в бутылке - кефир...
     Ты поплачь, король Лир...

Однажды проснусь я кричащей пантерой,
     Вонзающей когти в дрожащую плоть
     Нагой полуженщины-полухимеры,
     Которую жажду в себе побороть.

     Могучая карма весталки-гетеры
     И кровь депутата в Священный Синод
     Вбежавшего с бомбой и криком "Эсеры!",
     Мне яростным ревом коверкают рот.

     Но я просыпаюсь простым инженером,
     Голодным и нищим, злосчастным примером
     Того, как убог на Руси трансвестит.

     И, хвост поджимая, уходит пантера,
     Жестокая улица вслед ей свистит.
     Бреду на работу и плачу навзрыд.

Жили-были поэты-китайцы, Ли Бо и Ду Фу
     Под столетним, тенистым, развесистым деревом тофу
     Сочиняли они, соревнуясь, занятные строфы.
     Для примера одну приведем мы вам ниже строфу:

     "Как-то Будда в составе тургруппы полез на Голгофу,
     Хотя лучше бы было, наверно, залезть на софу,
     А разумней всего вообще запереться в шкафу
     И средь шуб повстречать лет пятнадцать искомую Софу".

     "Что же в этом занятного?" - спросит нас западный сноб.
     По китайской традиции, мы объясним, но не в лоб,
     Чтобы было над чем поразмыслить ученому снобу:

     "Рассужденьями вяжем мы фактов разрозненных сноп,
     Каковой заключает искомую Буддой зазнобу,
     Чтобы истиной новой насытить познанья утробу."

Иннокентий листает пикантный журнал
     В ожиданьи экспресса из Ниццы,
     С золотистым шампанским хрустальный бокал
     Предлагают три юных девицы.

     Иннокентий смутясь поднимает свой взгляд
     И шампанское льет на манжеты.
     Три девицы смеются два раза подряд,
     Доставая бутыль "Амаретто".

     Вот, истошно свистя, подкатил паровоз-
     На пероне толпы оживленье.
     Полтораки девицу целует взасос,
     Появившись внезапно из тени.

     Отбивается дева и вьется ужом
     Оторваться не в силах от гада.
     Иннокентий, с присущим ему куражом,
     Контролеров сзывает бригаду.

     Контролеры девицу целуут гурьбой,
     Штраф берут с подлеца Полтораки
     Черный Ворон, ужасно довольный собой,
     Исчезает в сгустившемся мраке.

Мы пем, не страшна нам за окнами стужа и вюга.
     Пылает камин, и на кухне хлопочет прислуга.
     Приятно горячего грога отведать, друзья
     А вдвое приятнее умная наша беседа
     Где каждый охотно поддержит идею соседа,
     Легко удержавшись на грани софизма и бреда
     Вдоль грани небрежной остротой опасно скользя.

     Забудем о грубости мира что там за дверями
     Морозит в чащобе глухой лесников с егерями,
     Подбросим дровишек в камин и по новой нальем.
     Под звоны бокалов зажгутся гирлянды на елке,
     Генсек обратится с экрана с напутствием долгим
     И вновь ралетятся веселой беседы осколки...
     Преданье свежо, но уже порастает быльем.

Устал скрывать под маской безразличья
     На весь ваш род досаду, злость и гнев:
     Который год пытаусь вас постичь я,
     Так, видно, и умру, не поумнев.

     О, женщины, то счебетанье птичье,
     То льва в ночи громоподобный рев.
     То с вами забываешь все приличья,
     То топчешся в прихожей оробев.

     Как море вы. То штиль, то ураган,
     Но вот опять я свой расправил парус.
     Сейчас, как элегантный хулиган

     Очередной красавице представлюсь.
     Для смелости я выпил, но не пьян.
     Ну не добьюсь - так просто позабавлюсь!

Врасчение земли - занятнейшая штука,
     Особенно когда глядишь со стороны:
     Все горочки на ней и речечки видны...
     Запусчена зачем? Молчит о том наука.

     Кричу: "Остановись!" Планете - хоть бы хны...
     Скрипит земная ось, но мы не слышим звука
     Запусчены во тьму как из тугого лука,
     По воле навсегда исчезнувшей страны.

     И миряды звезд блестят вокруг лукаво.
     Поскрипывает шлюз, и в тюбиках какао
     Теряет с каждым днем и вкус, и аромат.

     Закончен этот век. Рассыпалась держава.
     Сквозь холод пустоты глядит на брата брат.
     Вращается Земля. Никто не виноват.

Потерялся я в поле
     Твоего тяготенья.
     Потерялся я напрочь,
     Нет ни силы, ни воли!
     Превращен в твою тень я.
     Откатила волна прочь

     твоего нетерпенья -
     Но буквально на миг
     И вот снова в потоке
     Вдохновенья с волненьем!
     Я весь ужас постиг,
     И экстаз, и пороки!

     Почему же так грустно?
     Очень странное чувство.

Что-то ветер поднялся в степи молдаванской,
     Что-то тучи тяжелым свинцом налились
     И в степи той раскинулся табор цыганский,
     И дымки от костров поднимаются ввысь.
     Слышишь - лошадь заржала тревожно и хрипло,
     Кто-то зычно и пьяно вскричал: "Берегись!"
     Видишь, пестрая юбка так бедра облипла -
     Это жизнь удалая, цыганская жизнь.

     Где-то хлопнула пробкой бутылка с шампанским
     Чьи-то руки вкруг шеи твоей обвились,
     И откуда-то шквал одуряющей пляски
     Налетел, и в объятии тени сплелись,
     А в шатре под могучей развесистой липой
     Выпекают из теста большие коржи
     И, обмазав их кремом, кладут толстой кипой -
     Это жизнь удалая, цыганская жизнь!

     С этой песней гортанной, да с пляской шаманской
     Пометали немного стальные ножи
     И помчалися дальше дорогою тряской.
     Трясогузки летают над скирдами ржи,
     И поют непрерывно о вечной любви! Пой,
     Не молчи, мой цыган! Что с похмелья дрожишь?
     Видит Рада младая во сне жезл любви твой -
     Это жизнь удалая, цыганская жизнь!

     Пусть влечет нас в утробу могилы разрытой,
     Но пока мы живем, нас в нее не ложи,
     Или там, не клади - я пока не убитый...
     Ночь.Цыгане.Ножи.И костры вдоль межи...

Проголосовало 1 человек(а)