Красный день календаря.

Ночь. Петербург. И скоро
В русло войдет Аврора
По улицам бродят матросы
Нервно дымят папиросы,
В руках винтовки, патроны,
Сперли для обороны.
Слышится пролетарский мат
Это низы не хотят.

А в Зимнем сидят буржуи,
И рассуждают всуе,
Что это за народ,
Никто его не поймет,
Падает слабый свет,
Керенский в платье одет.
Собирает вещички в дорогу,
Потому что верхи не могут.

В Смольном опять многолюдно,
Таковы революции будни,
Кипятка третий день нет,
И кто-то закрыл туалет.
Все напряженно ждут
Когда вождя подвезут

Ленин в это же время,
Когда на улице темень,
С повязкой через висок
И челюсть свисает вбок
Пытается влезть в трамвай
Кондуктор говорит - Денег дай
Ильич показывает кукиш,
При этом весело шутит
Денег в карманах нет,
Есть лишь партийный билет.

Вокруг Троцкого мужиков толпища,
И смех народный слышен,
Троцкий говорит прибаутки,
Ни дать, ни взять проститутка.
Сталин же снова хмурый,
Крупскую обозвал дурой.
Пора бы уже выступать
Грузины не могут ждать.

Матросы, а с ними солдаты,
Под вечер слегка поддатые,
Дают наказ депутатам
По выборам одномандатным,
Кричат, не тяни резину,
Скорей открывай магазины.

Им отвечает Ильич
А в Зимнем то есть магарыч,
И Бонч-Бруевич добавляет как бы
Есть там еще и бабы.
Их там почти миллион,
Женский стоит батальон.
Сталин вдогонку кричит, будет их не хватать
Можете Троцкого взять.

Ночь. Петербург. С криком Ура!
В Зимний ворвалась толпа.
Смотрят направо-налево
Ищут коньяк и девок
…..
Падает слабый свет
Керенский в платье одет
Улыбка у него на лице…
Кто там поймет в темноте.

***
Идеи комммунизма до сих пор
Выходят злыми каплями из пор,
Сочатся тонкой струйкой из ушей,
И в голове скребутся сотней вшей.

Из нас любой марксизма едкий дым
Вдыхал, чтоб как-то выжить молодым,
И скромно прозябать в родной стране
Не захлебнувшись в партии дерьме.

Мы битвы за идею поколенье,
Что умерла задолго до рожденья,
Но акушер, живее всех живых
Иконой потрясений мировых.

                           Иносранец

О дружбе

На душе было грустно и трепетно
И в руках дрожали ножи
Мы с товарищем скушали третьего
Потому, что хотелось жить

Постояв, улыбнулись горестно
И пошли по волнистой ржи
А на утро я скушал кореша,
Потому, что хотелось жить

И пошел я, понурив голову
На щеке слезинка дрожит
На душе было грустно и голодно
Без товарищей плохо жить.

07.09.2002

			Твои карие глаза
В твоих глазах все море страсти и печали!
В них проблески твоей любви,
Земля не рай, но и не ад, в котором нет любви,
Любовь как нежный аромат цветов, как лезвие холодной бритвы.

То тут она, то вдалеке за польским шляхом.
Она страстна или нежна, порой бывает и страшна.
Но как-бы серый волк не выл, он не познает любви пыл!
Тот пыл что греет нас в ночи, когда костры не зажжены.

Я жду тебя и жду весны ,чей зов теперь из глубины,
Из глубины веков прошедших и ненастных.
В ненастном величие времен, ты солнца лучик
Ты лучик розового света

Не золото то все что блестит, а золото то в человеке!
Мы люди все, мы все рабы любви,
Любви безумной и прекрасной,
Любви, которой нет причин, как нет причин и страсти!

СКАЗКА О МЕРТВОЙ ФЕФЕЛЕ И СЕМИ БРАТКАХ

Кекс с чувихою простился,
На отсидку снарядился,
И чувиха у окна,
Села "ждать" его, "одна".
Ждет пождет с утра до ночи
От травы смутнели очи.
Рестараны, кабаки
Ухажеры и братки.
Не видать милого друга,
Да не хай, "пурга" не вьюга.
Дни как сон, пустой базар,
Дымом сквозь хмельной угар.
Пару месяцев проходит,
От похмелья зубы сводит.
И случайно как то в ночь,
Кто то ей заделал дочь.
Поздно вышла из загула,
Да с обортом протянула.
Скоро ей пора пришла,
Что поделать-родила.
Ну а там, как гость не званный,
завалился кекс "желанный".
Весь в крови и синяках,
Он явился на понтах.
На него она взглянула,
Поразмыслила, смекнула,
Что то типа приняла,
И к обедне умерла.
Кекс не долго стал стрематься,
Ранг такой, куда деваться.
Он в натуре был простой
И женился на другой.
Без базара - молодиха,
В прямь отпадная чувиха,
Словно марафетный сон,
Как Памела АндерсОн!
Сталь в глазах, в мозгах расчет.
Всех на понт легко берет.
Был у ней порок один,
Обожала кокаин.
Отстегнет с цепочки ложку,
Да на зеркальце дорожку,
А потом сабой любуясь,
Говорит, слегка красуясь:
Ты на падлу мне ответь,
И не надо песни петь.
Я ль на свете всех борзее?
Всех понтовей и чувее?
Глюк, по типу, ей в ответ:
Без байды, базара нет!
Ты на свете всех борзее!
Всех понтовей и чувее!
И чувиху, ну мутить,
И колбасить, И щемить.
Станет громко хохотать,
Да плечами пожимать.
А бывает так прижмет
И такой придет приход,
Так бывает закуражит,
Что еще дорожку вмажет.
Тока доча у кекса
Потихоньку подросла.
Тоже формами отпадна
И шикарна, и нарядна.
Длиннонога и мила,
И курила, и пила.
И жених сыскался ей
С погонялом Енисей.
Типа он патцан с урала,
Все при нем, и жизнь не жала,
При стволе и при понтах -
Слыл крутым в своих кругах.
Сват приехал. Кекс дал слово
И приданное готово:
Целых три центральных рынка
И катеджик, как картинка...
Раз, на дансинг собираясь,
Чува в шубу наряжаясь,
Перед зеркальцем своим
асовала кокаин.
Я ль на свете всех борзее?
Всех понтовей и чувее?
Что же глючит ей в ответ:
Ты в натуре, спору нет,
Только дочь кекса борзее,
Всех понтовей и чувее.
Тут чувиху как примутит,
Ей измена пальцы скрутит.
Кровь от фейса то отхлынет,
Да и в пот холодный кинет.
Ах ты порошок лажевый,
Кайф тупой и безтолковый!
Как тягаться ей со мною,
Я в ней "дурь" то, успокою.
Ишь, какой герлою стала,
Мол на юге загорала.
Мы то знаем - мать пила,
Коньячек и все дела.
Но в натуре, без базара,
Разве может эта шмара,
Быть меня во всем борзее?
Да понтовей? Да чувее?
Глюк, признайся, всех я круче?
Посмотри: евреев, чукчей!
Но однако глюк в ответ,
Все ж ее понтовей нет.

Делать не че, в раз, чува,
Отпилась и отошла.
авязала с кокаином,
Собрала свою малину.
И спитчает чува ей,
Верной братии своей:
Спаймать герлу молодую,
Надругаться, но живую,
Бросить около "ежей"
На глумление бомжей.
В миг те, кашу заварили.
Дочу, кексову, схватили,
Это просто для братков,
Но не дал им бог мозгов.
Не догнали эту дуру,
Позабыв наменклатуру.
"Пушку" спутали с "ежами",
Надругались над бомжами,
аблудилися в глуши,
Обкурились анаши.
Тут герла видать смекнула,
Да быков сих, запугнула:
Ну ка! Мой отец узнает?
Как козлов вас пошмаляет.
А как я в общак макнусь,
Так, не хило откуплюсь.
Ну, братки в добре души,
Под приходом анаши,
Дверь средь леса растворили.
Ну ее! И в раз свалили...
Что? Спросила их чувиха.
Ну и где та молодиха?
Мы нелохи, а быки!
Отвечают ей братки:
Обкурили эту шмару
В степень пьяного угару.
И она, там, под "ежами"
Изглумленная бомжами!..
И молва трезвонить стала,
Доча у кекса пропала.
Кекс братву послал за ней,
Ейный ухарь, Енисей:
АКМ свой заряжает,
Шестисотый снаряжает
В путь дорогу за герлой,
а зазнобой молодой.
Только дочка у кекса
С детства вся пошла в отца.
Ночь по лесу погуляла,
Да и домик отыскала.
Пес на встечу ей взъярился
ря он так поторопился.
Пара выстрелов и вот,
К терему она идет.
Огляделась по превычке,
Так, из сумочки отмычки.
Поднялася на крыльцо,
И взялася за кольцо.
Дверь со скрипом отворилась,
И чувиха очутилась:
Да! Не хилый особняк,
Пол паркет, дизайн ничтяк!
В круг паласы и ковры,
И на меблю не жиды.
DVD и там, и тут,
Грамотно пиплы живут.
Глядь, на столике, шприцы
Отрывались! Молодцы!
Дом чувиха обошла,
Гераинчику нашла,
Рукавичку закатала,
В венку точненько попала,
На диванчик улеглась
И приходу отдалась...
Час обеда приближался.
Шум машин в лесу раздался.
Входят семь крутых быков -
Бритых на лысо, братков.
Старший молвит: Что за хрень?
Мне глазам поверить лень.
Кто то псину завалил,
Дверь, скотина, не закрыл.
Ну ка! Руки хенде-хох!
Ну а если ты не лох,
Коли старый - будешь нам
Мыть машины по утрам.
Коли сильный, молодой,
То по бреем, и с собой!
Коль старушка, типа мать,
Будешь травку фасовать.
Коли ты чува отпадна,
Лицезреть тебя отрадно.
Тут герла чуть отошла,
Мутным взглядом обвела
Всю компанию чесную.
Руку подняла, другую
И слегка поправив платье
Проспитчала: Пис вам, братья! (Пис-от от слова мир.англ.)
По базару, те спознали,
Что крутую принимали.
Усадили на диван
Предложили герле план.
Пиво с водкой наливали,
Да колеса предлогали.
Только химию она,
От братков не приняла.
Косячек лишь распалила,
Рюмку водки пригубила,
И сказала: Вашу мать!
Все, пошла я, братцы, спать.
Ей братки мешать не стали,
Побухтели и отстали.
И оставили одну
Уходящую во тьму...
День за днем идет мелькая,
Ну а герла молодая
Все в лесу, и прет ее
Это класное житье.
Перед утренней зарею,
Все братки, хмельной толпою
Выезжают погулять,
Типа бабок насшибать.
уру, там, остановить
И кого нибудь избить.
утюгом прижарить, там,
Кто не платит по счетам.
Кием поломать колена
У грузина и чечена.
А хозяюшкой одна
В доме между тем она.
Молочка из мака сварит,
Косячок с травой запарит,
Аудио, DVDи
Так идут за днями дни...
Лишь однажды, в день сырой,
К ней братки пришли толпой.
Старший молвит: Слышь, герла,
Ты отпадна и мила.
Любим мы тебя, как брата,
Пусть и смысла маловато.
Ты бы нас не напрягала,
Ты б нам пальцем показала:
Кто тебе по типу, краше.
Успокой ты, совесть нашу.
Примери нас как нибудь,
Одному герлфрендой будь.
Прочим типа, как была.
Что молчишь? Что за дела?
Что там шепчешь еле слышно?
А ль у нас лицо не вышло?
Все кексы - фильтруй базар.
Ниже пояса удар.
Я без лажи говорю,
Все вы супер - зуб даю.
Как бы все одним словцом?
Не хочу байды с отцом.
Для меня вы все нарядны,
Все круты, и все отпадны.
Только папик все решил,
Может где то поспешил.
Мне увы теперь милей
Кекс по кличке Енисей.
Призадумались братки,
апалили косяки:
Да, лохнулись мы, прости
Позабудь и не свисти.
Все о-кей, напряга нет!
Молвит им она в ответ.
Может вам еще свезло -
Вдруг не ангел я, а зло?
Братья долго не страдали
По рогам кому то дали,
Отошли, и ну опять,
Стали клево поживать...

Между тем, чувиха злая,
Дочку кекса вспоминая,
Не могла простить ее.
На пристрастие свое
Очень долго забивала,
Только раз ее прижало,
Снова ложку отстегнула
И дорожку фасонула.
анюхнула. Расцвела
И базары завела:
Глюк, в натуре, дай ответ
Я отпадна? Или нет?
Типа, в мире всех борзее,
Всех понтовей и чувее?
Глюк с ухмылкой ей в лицо:
Ты чува! Но в падлецо,
Всеж живет под Конаково,
Без напряга, и понтово,
Та! Что в правду всех борзее,
Всех понтовей и чувее!
И чувиха, ну опять,
На малину наезжать:
Обмануть меня, и вчем!?
Те сознались ей во всем.
Так и так. Чувиха злая,
Им наганом угрожая
Положила: Девку в гроб,
А не то всем пулю в лоб...
Как то раз, герла скучала,
М-16 протирала,
Видит - лохов пять иль шесть,
На забор мечтают влезть.
Не смогла здержать улыбку,
На столь глупую попытку.
Не завидую я вам,
000 вольт по проводам.
апах гари и озона.
Пепел на траву газона,
Пятерых, как ветром сдуло,
А шестому, в рыло дуло!
Погоди! Взмолился он.
С экономь на мне патрон.
Я по дачам не шмонаю,
Марафетом промышляю.
Ты бы лучьше мне, герла,
Пиво с водкой налила.
Ну а я! Тебе в замен,
Дам отпадный кайф для вен.
Ладно. Что мне жалко водки!?
Говорит ему молодка.
Я пока мешаю "драйв"
Достовай свой, клевый кайф.
Герла мигом обернулась,
Еле видно улыбнулась,
Подала ему бокал.
И браток его с лакал.
Джа тебя благослови, (Джа - чей то там божок)
Вот тебе, в замен - лови!
Колумбийский голубой.
Ну, до встречи! Джа с тобой!
Герла в комнату спешит.
Ампулка в руке блестит.
Дверь тихонько заперла,
И вернулась за дела.
Только маза не "вязалась"
Извеласья, изломалась.
С блеском, радостным, стекло
Ей покоя не дало.
Подождать она хотела
До братков, не утерпела.
Кайф в "машинку" набрала,
К синий венке поднесла,
Посмотрела в потолок
И нажала поршенек.
Вдруг она, моя душа,
Пошатнулась не дыша.
Руки белы опустила
И "машинку" уронила.
Глазки вылезли на лоб
И чувиха на пол - хлооооп!..
А братки, хмельной толпою,
Возвращалися с запою.
Дом окутан тишиной.
Мля! Промолвил их старшой.
Что то герла не втречает,
В домофон не отвечает,
Плотью жженую смердит,
Чья то BMV стоит.
Что за чумавой прогон?
Это явно не ОМОН.
С ними нету инцидентов,
Может кто из конкурентов?
Тихо в дом они заходят,
Труп герлы они находят:
Кровь по венам не бежит,
Рядом с нею шприц лежит.
Младший взял его тихонько,
Повертел его легонько,
Глядь, на кочике иглы
След какой то кислоты.
Все... Пиндык тебе родная.
Молвили братки, вздыхая.
С полу подняли, одели
И кремировать хотели.
Но раздумали. В натуре,
Надо дань отдать фигуре.
И чувиху, как картинку,
Порожили в гроб из цинку.
Погрузили в мерседес,
И помчали через лес.

Яма, в глубину, на метр,
04-ый киломметр.
Перед мертвою чувой,
Сотворив поклон земной
Старший молвил: Спи герла!
Ты сестрой для нас была.
Не свезет тому ублюдку,
Кто сыграл такую шутку.
Мы обиды не простим,
а тебя мы, отомстим!..
В тот же вечер, шмара злая,
Доброй вест ожидая,
анюхнула кокаин -
У нее приход один.
Я ли, глюк, здесь всех борзее?
Всех понтовей, и чувее?
Глюк подумал. И опять
Начал шмару ублажать:
Надо правду говорить,
Мэм! Позвольте доложить,
Вы на свете всех борзее,
Всех понтовей и чувее!..
А за герлою своей,
В это время Енисей,
В баке топливо сжигает,
По районам разьежает.
Все, к кому не обратиться,
Посылают в псих больницу.
Что чувак не ровно дышит,
Это де, их не колышит.
На Петровку, наконец,
Обратился молодец:
Эй! Начальники, спасите!
Помогите! Отыщите!
деся десять косарей!
Я в натуре, не еврей,
Вот ее возьмите фотки.
Дело будет в разработке.
Говорят ему менты,
Мы ведь тоже не скоты.
Ну давай! Удачи в путь!
аходи к нам как нибудь.
Ухарь с грустью улыбнулся:
Во дела... Вот я лохнулся.
Да у нас свяжись с ментами,
Результатов ждать годами.
Нету правды у ментов,
Распрошу ка я, воров!
Темной ноченьки дождался,
Да и на сходняк подался.
Эй! В натуре, повсеместно,
нают все, вам все известно,
Может кто нибудь из вас,
нает где герла сейчас?
Призадумался сходняк.
Да чувак... Дела тухляк.
десь, прости, ни кто не знает,
Где твою герлу мотает.
Понял бедный Енисей
Нет надежды на людей.
Я подамся к колдунам,
Может что известно там?
И на чудо уповая,
К колдунам спешит взывая:
Вам известны тайны сна,
Жизни нить для вас ясна,
Расскажите мне скорей
О любимой, о моей!
Тут какой то экстросекс,
Пошутить - еще тот кекс
апалил большую свечку,
Что то типа, бросил в печку,
Громко крикнул: Трали-вали.
Слышь? Что звезды мне сказали:
Там за речкою Москвой,
Дом стоит, но не пустой.
В доме том, во тьме печальной
На подставке гроб хрустальный.
Редко кто туда заходит,
Караул во круг не ходит.
Так, с тебя четыре тыщи,
Там найдешь чего ты ищешь.
Енисей в миг расплатился,
И с тоскою в путь пустился
Дань последнюю отдать,
И кексу все рассказать.
Бысто дом он отыскал,
По ступеням в нутрь попал,
В темноте кромешной - мля,
Видит гроб из хрусталя.
Крышку Енисей открыл,
Слезы горькие пролил,
И приник губами к ней,
К той, что всех была милей.
Только что за ерунда?
Есть усы и борода!
Неужели глюконулось?
Тело в гробе повернулось!
Голос хрипло прошептал:
Долго я однаго спал.
Что то водочги мне хотца.
Гто здесь? Вы? Товагищ Тгоцгий?
Гто сопит пгизивно в уха?
Это ты? Моя Надюха?
Енисею стало худо:
Это что еще за чудо?
Где чувиха? Боже правый,
Нет ее! Есть чмырь картавый!
То ли я ума лишился?
То ли плана обкурился?
Пригляделся Енисей,
Матерь божья!!! Мавзолей!!!
Даже матерное слово,
От прозрения такого,
Енисея не спасло.
Крышу начисто снесло.
Утром два мента с врачом,
Обьяснили, что по чем.
Сделали ему релашку (релашка-реланиум припарат психотроп)
И отправили в пятнашку... ( псих больница г.Москвы ? 15)
А братки тянуть не стали,
По каналам разузнали,
Кто стоял за этим всем,
И наделал им проблем.
Стрелку с папиком забили
В час урочный подвалили,
Рассказали кто, да что.
Кекс им сразу дал добро.
Он давно имел заметку,
Про чуву свою, красотку.
Как то в вечер, перед сном,
На PADJERO, на своем,
Кокаин вдыхая носом,
адалась чува вопросом:
Я ль на свете всех борзее?
Всех понтовей и чувее?
Извени, промолвил глюк,
Больше я тебе не друг,
Жить тебе осталось мало.
Тут чувиха увидала,
Рядом, с нею, джип спешит,
Дуло из окна блестит.
Старший брат курок нажал...
Вот и сказочке ФИНАЛ...

Проголосовало 69 человек(а)