19 марта 2002

ЛЕБЕДИНОЕ ОЗЕРО - 1

В семидесятые годы двадцатого столетия в маленьком южном городке Баку
был один-единственный оперный театр - излюбленное место отдыха
утомленного жарким солнцем восточного населения.
Коронный спектакль в нем, как обычно, был "Лебединое озеро", к двум
примам которого - Мамедову и Викиловой - отношение со стороны публики
было каким-то вроде покровительственно-отеческого, типа как к
безалаберному, но любимому дитяти. Например, в буфете в антракте можно
было нередко услышать диалоги вроде:
- А что это сегодня Мамедов тусклый?
- Да у них вчера сестру замуж соседи выдавали, вот и погорячились
  слегка.
- А, ну тогда понятно...
Мамедов был строен и худощав. Викилова мала и изящна, но в крепко сбитом
теле. Весовые категории у них совпадали, может быть, даже был небольшой
перевес в сторону Викиловой.
Каждую субботу публика, затаив дыхание, мысленно ловила вместе с принцем
Зигфридом набегающую Одетту. Дополнительную остроту ощущений этой
трагической сцене придавал способ исполнения.
Зигфрид, покатив вперед плечи, слегка расставив руки и полуприсев,
принимал стойку вратарского ожидания, а также, дабы не лишать глубоко
трагическую сцену убедительности, путем выкатывания глаз и голубиного
запрокидывания головы пытался придать своему лицу томную и скучающую
безмятежность.
Одетта же отходила в другой конец сцены, замирала на пару секунд и,
слегка набычившись, начинала разбег, являя в эти моменты собою нечто
среднее между "кукурузником" и броненосцем. Разбег и...
Зигфрид с резким хаканьем, угрожающе накреняясь, принимал Одетту на
полусогнутые (тяжело все-таки!) и только уже начиная свой вояж по сцене,
"выжимал" ее до конца, словно тяжеловес - штангу.
Но однажды, увы, Мамедов не успел... и Белый Лебедь, выскользнув из
тонких рук партнера, тяжело рухнул оземь. Театр на месяц лишился примы,
пока Викилова залечивала переломанный палец ноги. Мамедов тоже отказался
от участия в балете без привычной партнерши и их заменила пара вторых
солистов (о которых в следующий раз). Через месяц Одетта вернулась, зал
принял ее, как родную, устроив ей овацию до начала спектакля и все бы
вроде бы пошло своим чередом, если не считать того, что впоследствии, в
течение нескольких лет зрители первых рядов, а если было очень тихо, то
и всего партера, могли слышать, как изящная Одетта, разбегаясь для
парящего прыжка, угрожающим шипом нервно цедила сквозь стиснутые зубы:
- Ну, теперь держи, сволочь!
                                                        Сказочник Дэн

Историю рассказал(a) Сказочник Дэн

19 марта 2001

История о том, как немецкие военнопленные сломали кайф советскому
лейтенанту.
В 45 году пленных немцев использовали не только для строительства домов,
но и для раскопок. В славном городе Керчь копали они Пантикапей, столицу
боспорского царства. Командовал ротой пленных молодой лейтенантик с
несколькими солдатами. В 8 утра он выводил их на работу, говоря: "на
работу!", а в 8 вечера, говорил: "пиздец", что означало конец рабочего
дня. Через некоторое время он понял, что его лейтенантово присутствие
совершенно необязательно - немцы люди точные, исполнительные - в общем,
проблем нет, и стал он уходить в город на день. Там, ессно, познакомился
с девушкой, и однажды привел ее на раскоп, точнее на холм, возвышавшийся
над оным. Вечер, полная идиллия, они целуются, он ей с упоением
рассказывает, что вот здесь был дворец, здесь театр, под этими воротами
проходили процессии и т.д. В общем кайф. А время 8. Затем 9, потом 10.
А они воркуют. А немцы работают - дисциплина, фюрер, Deutche Grundung в
полном объеме. Но и их к полодиннадцатому вечера работать поддостало.
Посовещались, выбрали старшего по званию, и потопал он на холм к
лейтенанту. Подходит он и говорит при барышне, считающей летеху чуть ли
не академиком, следующую фразу (за дословность немецкого не ручаюсь, но
примерно так): Herr Leutenant, verzeigen mir, aber wir denken, das es
ist gerade Zeit PIZDEZ zu sagen! (Извините, господин лейтенант, но нам
кажется, что уже пора сказать "Пиздец"! )

Палтус

Историю рассказал(a) Палтус

19 марта 2000

Годы этак 70-е. Группа Советских войск в Германии. Середина января.
Капитан Петров собирается на свою собственную свадьбу в Красноярск.
Оделся в парадную форму - погоны блестят, медали позвякивают, стрелки
на брюках (цвета морской волны) прям как лезвие ножа, рубашка белая до
синевы. В общем, не офицер, а фотография из журнала военных мод.  Одел
шинельку парадную и в аэропорт. Напрощался с друзьями в аэропорту так,
что водки мало не показалось.
Очнулся от того, что его стюардесса будит. Мол, мистер,  - прилетели,
пора и честь знать, мол пшел вон из самолета. Выходит Петров похмельный
из самолета,проходит странную какую-то таможню, все улыбаются, никто в
вещах не роется...., выходит в город и .... охреневает. Какие-то черные
голые люди кругом со сверкающими зубами в набедренных повязках
суетятся, ну явно не московский народ. Жара градусов под 30, зелень
кругом, пальмы  и надписи какие-то кривые. А на аэропорту  надпись по
английски - Дар-Эс-Салам. "Ну, допился!"-думает.
Народ вокруг начинает в свою очередь охреневать - что это за
эскимос в меховой шапке, перчатках и прочей теплой одежде. Петрову
становится плохо, он снимает шинель и народ вокруг совсем
обалдевает - вот он какой настоящий генерал, весь блестит что твоя елка
новогодняя. Такого ажиотажа, что вокруг Петрова случился, думаю и
Клаудия Шифер не видела. Петров совсем растерялся, че делать-то, щас за
шпиона примут, в кутузку поволокут. Начал приглядываться,
присматриваться... ох еееееее .... родная надпись - Аэрофлот. Стучится
в дверь, появляется родная славянская рожа, делает круглые глаза и
говорит (угадайте-ка что): "А что, наша армия уже Танзанию
оккупировала?". Похмельный Петров: "Кто кого оккупировал меня не еб#т,
у меня тут автографы уже требуют, еще чуть-чуть и в яму какую-нибудь на
цепь посадят. Выручай браток, я в Красноярск на собственную свадьбу
опаздываю". Дальнейшее пересказать трудно...
Однако, посольские разобрались довольно быстро, прискакал военный
атташе, вспомнил всех родственников Петрова по обоим линиям, засунули
его в ящик, туда же гроздь бананов кинули и грузовым рейсом в Москву.
Пока суть да дело, пока разборки в штабах, на неделю опаздывает Петров
на свою собственную свадьбу. Будущая теща визжит - где эта сволочь.
Салаты прокисли. Гости разьехались. Только тесть один - мол, жених
человек военный, может у него секретное задание или боевые действия...
Приехал Петров в Красноярск, в шинели, как положено, на шее гроздь
бананов. Ну и молвит, в Танзании был, вот доказательство - бананы
танзанийские. Тесть: "А что, наша армия уже Танзанию оккупировала?"
Петров окончательно охренел и с тех пор дальше Красноярска никуда не
ездил.

Историю рассказал(a) один человек

19 марта 1999

Прихожу я, значит, по повестке в военкомат. Нужно сказать, впервые
в жизни захожу в это здание и при этом знаю наверняка, что насильственного
путешествия в сапогах не будет, поскольку мне вот-вот исполнится двадцать
семь и по шизе закос имеется (НМВ - негоден в мирное время). Стою, значит,
в коридоре, мимо - военком, целый полковник. Присмотрелся ко мне и гаркает:
"Сколько лет?" Я расслабленно так отвечаю, что 26.
- Ну что, в армию, наконец-то, пойдешь?
- Никак нет, тыщ полковник.
Он оторопел: "А что так?"
- Болею я, тыщ полковник, и ваще, пацифист я.
Он еще больше ох#@л и спрашивает: "Че эт такое?"
- Воевать не люблю, тыщ полковник.
- А че ты любишь-то?
- Ну, пиво люблю хорошее, девок красивых...
Он на меня шнифтами кнокает, ну, думаю, довыеживался кажись. А он громко
и как бы задумчиво произносит: "Да какой он, на хрен, больной? ЭТО и я
люблю", - и дальше пошел.

Историю рассказал(a) Peace Duke

19 марта 1998

Фраза из газеты:
"У Марии Ивановны в классе 30 учеников. Каждое утро
30 внимательных глаз глядят на Марию Ивановну"

Историю рассказал(a) Yura

---

поиск в выпусках истории:       все слова

   

---

Письма в редакцию могут быть опубликованы на сайте. Если Ваше письмо не предназначено для публикации - пожалуйста, включите в текст письма предупреждение: "не для печати".