главная страница
| ||
Назад, в Архивы На Главную страницу Салона
Выпуск 68
"А мне опять вспомнилась легенда о городе Гаммельне и его Крысолове... Каким-то холодом веет от этой легенды. В теплом уютном городе Гаммельне уют, покой и добродушие вот уже пару-тройку сотен лет. Булочники пекут кренделя кожевникам, а те гоняют подмастерий со стопками мягких кож к сапожникам, а бондари в новых сапогах катят гудящие бочонки пивоварам, а трактирщик окатывает из ведра щербатые глиняные кружки. Толстые крысы каждый день начинают с зерна, полдничают обрезками кож и чуть принимают к вечеру ячменного пива, что льется вниз сквозь щели в полу. Жены в кружевных чепцах дородны и румяны, бургомистр пухл и слегка припорошен мукой.
Но вдруг город Гаммельн решил вывести крыс. И из-за края городского тусклого, но такого уютного света, откуда-то из промерзшей европейской дубравы, хрустя хилым ноябрьским снежком на опавшей листве, в город вошел Крысолов..."
РД. НЕ ОТДАВАЙТЕ СВОИХ КРЫС (по ссылке)
"...Послушай-ка, Лютеция, я не знаю тебя, и, наверно, никогда хорошо не узнаю. Утренний рогалик с маслом и кофе никогда не станут моим привычным завтраком, а в похмельные утра я люблю есть кислые щи. Я куплю себе такую же одежду, какую носят твои обитатели, но она истреплется задолго до нового нашего свидания, и я вернусь к тебе таким же смешным, как в первый раз, и дешевые лавочники будут издалека узнавать во мне русского. Но в твоем имени для меня так много букв, означающих любовь, и я, бывший "подросток былых времен" признаюсь тебе в ней и не могу держать ее внутри себя, хотя и недостаточно уверен, нужна ли она тебе..."
Дмитрий Новиков. КОМПЛЕКС ПОЛНОЦЕННОСТИ (по ссылке)
с-цены
сложенный перочинный ножик
открывается в конце
третьего отделения.
занавес опускают
под последний финт
дирижерской палочки.
дамы с накрашенными ногтями
уже достают мундштуки
из сумочек от кардена.
у гримерок толпятся люди
с букетами, просьбами
и намерениями.
разбуженные дети плетутся
за матерями с лицами
типа "а ведь и я могла бы".
* * *
баллов семь-восемь и город взрывается
словно прыщ. в осколках зеркал сотнями
изможденные лица и повсюду
осколки стекол. я ловлю себя на мысли о том
что пубертатный мальчик в доме напротив
есть сама калифорния. спускаюсь вниз
где он застенчивым взглядом
ласкает пубертатную девочку.
открываю почтовый ящик. он
редко бывает пуст. даже когда
оплачены все счета и знакомые
удовлетворены ответами на последние
письма. заботливый кто-то присылает
инструкции на случай землетрясения.
справка
(из детской энциклопедии)
лесбос - остров в эгейском море
у побережья малой азии.
его гористая часть богата
лесом и мрамором; негористая -
пригодна для земледелия.
во время пелопонесской войны
лесбосом завладели афины
потом - митридат, а затем
и римляне включили его
в состав провинции азия.
все это время на лесбосе
жили лишь женщины.
одну из них звали сафо - она
писала стихи и скончалась в юности.
* * *
коротко стриженые девочки
похожи на мальчиков.
у них одинаково
недоделанные руки
и плохо развитые половые признаки.
когда их заворачиваешь
в пиджаки с мужского
плеча - их почти не видно.
они хрупкие и беззащитные
как китайский фарфор.
берегите их - они станут
женщинами. пока
они не могут быть музами -
они слишком дохленькие.
* * *
если есть например
несколько близнецов -
одного из них можно
продать (деньги проще
вперед - в этих делах
редко знаешь где
зарыта собака) - остальных
лучше оставить на память
и для прочих потребностей.
когда они вырастут -
встретятся. удивятся.
может подарят друг другу
конфет. дети вообще
любят сюрпризы и сладости
* * *
с детства он знал что его
исправит только могила.
патологу понадобилось
около трех часов
и помощь фельдшера
чтобы выправить горб.
после уборщица честно
сметала костную стружку -
смывала темную кровь
с вещей в кабинете
вскрытий. после она
рассказала об этом мужу-
механику. тот догадался -
в гроб-то с горбом никак.
* * *
каблуки по ночной деревне тише
каблуков по ночному городу, даже
если стараться. и тем кто вышел
из города не представить краше
его обглоданных тротуаров
сырых подъездов, где тот-то и та-то
равны любви. потому клошарюсь
ночами, выбивая стакатто
из асфальта под каблуком. нищим
кидаю мелочь и делюсь сигаретой
с уличным музыкантом (бывшим
солистом камерного оркестра где-то
за океаном, холостяком и душкой).
цокаю мимо дрянного мотеля,
смазливых девиц разодетых в пастушек
и выставленных на панель. несмело
корчусь выспросить "сколько" (скорее
ради статистики нежели ради
участия). холодно, но они согреют
сегодня кого-другого - глядя
на ночь дивлюсь ее красоте и роюсь
в воспоминаниях, словно в древних
рукописях. и спешу на поезд,
тот что уже на путях в деревню.
* * *
как на праздник на трамвайные пути,
на зеро фамильный крендель, как с куста;
наметаться с протокольными "прости"
и куда-нибудь отсюда отлистать.
за невечностью рождественского пли
доколениться до белой, до креста.
что с того что он был пращуру велик,
я давно его нагнал и обверстал.
выйду в церкву, да над ладаном вздохну,
не печалясь ни забыться, ни простить,
что мессия объявился и махнул
как на праздник на трамвайные пути.
Шендерович
ДЕКАБРЬСКОЕ
И каждый год приходится из тундры
Выписывать искусную шаманку -
Трухлявую цинготную старуху
В оленьей парке и ежовых рукавицах,
С тремя косичками - на север, юг и запад,
С татуировкой на щеках и шее:
"Да здравствует великий Нуми-Торум!",
Чтоб эта уникальная старушка,
Выплясывая в унтах на асфальте,
Выкрикивая грозные заклятья,
При этом ударяя в звонкий бубен,
Сумела дождик в тучах заморозить, -
Чтоб дождик, подчинившийся камланью,
На землю опустился в виде снега
И лег на улицу, чей символ - инфлюэнца,
Искристо-бел, как снегу подобает:
Без гари, радиоактивной пыли
И всех других промышленных отходов.
Приди, шаманка, хитрая старушка!
Мы ходим, как один, в противогазах,
Поскольку воздух здесь насыщен астмой
И инфлюэнцею, как выше говорилось.
И пыль с морозом - яд для наших легких.
Земля - магнит огромный для мороза.
Земля таит канцерогенный холод.
И снега нет, и некуда укрыться.
И не спасают даже кабинеты.
И не спасут.
Храни меня великий Нуми-Торум.
В день, когда всплывёт ночная тина
Из глухого звёздного пруда,
По-кошачьи хищно выгнув спину,
Где-то просыпается беда.
В час, когда ударит в ноздри запах
Крови, мускуса и резеды,
На упругих и неслышных лапах
Побежит по следу зверь беды.
В миг, когда спина услышит чутко
Злобные зелёные глаза,
Предпоследним проблеском рассудка
Запоздало взвизгнут тормоза.
Елена
Кай.
Белый ангел упал. Жаль.
В небесах подменив знак,
Он покрыл облака льдом.
Если в доме звенит сталь,
Значит, в доме теперь враг.
Я уже не вернусь в дом.
И, зарывшись лицом в снег,
Буду жадно глотать сок
Отворённых земных вен.
Это мимо течёт век,
Это плачет чужой бог
На изнанке гнилых стен.
Разломав частокол лет,
Я узнаю другой звук,
Я его назову √ смех.
Скоро снег заметёт след,
И за мною замкнёт круг,
В круге том обманув всех.
И скользнёт под откос явь,
Словно ртуть, потечёт лёд,
И сверкнёт подо льдом ад.
Дотянув до земли вплавь,
Я в оплавленный воск сот
Драгоценный пролью мёд
И в награду приму яд.
В. Крупский